Северный сфинкс - Александр Харников

29 мая (10 июня) 1801 года. Кёнигсберг.

Мсье Пьер Бланшар. Негоциант из Марселя.

Он же Первый консул Франции

Наполеон Бонапарт

Я, наверное, сойду с ума. В Королевском замке уже идут переговоры между моим верным Дюроком и русскими. А я вынужден торчать в дыре, пышно именуемой «Кроне», сиречь «Короной», и по вечерам получать отчеты о беседах моих дипломатов с графом Ростопчиным. Мне было известно, кто этот граф и насколько он близок русскому императору. А вот второй русский, тот, собственно, ради встречи с которым я и совершил столь рискованное путешествие, пока больше молчал. Но пара сказанных им фраз дали понять Дюроку, что он очень даже неплохо знаком с политическим раскладом во Франции. Он даже обмолвился и один раз назвал меня императором. Гм… Откуда этому русскому известны мои замыслы? Нет, я обязательно должен с ним встретиться.

Союз с Россией – это единственный шанс для Франции сокрушить эту подлую Англию. Я говорил об этом не раз и готов повторить это столько, сколько понадобится для наших тугодумов. Господи, сколько сил я потратил, чтобы убедить в своей правоте этих глупцов из Директории. Ведь дурак имеет великое преимущество перед человеком образованным: он всегда доволен собой.

Я вздохнул и подошел к зашторенному окну гостиницы. По улице неспешно шли пруссаки. Они старались быть серьезными и довольными собой. Хотя нет, вот один из пешеходов внимательно зыркнул по сторонам и что-то забубнил себе под нос. Пьяный, наверное? Или шпион?

За свою безопасность я не беспокоился – трое моих телохранителей постоянно дежурили в прихожей и готовы были с оружием в руках встретить незваных гостей. Они были моими старыми боевыми соратниками и готовы были умереть, защищая меня.

Я еще раз перебрал лежащие на столе бумаги. Да, Россия – это спящий исполин. И если он проснется… Россия обильна людьми – как мне сообщили, в ней живет примерно 47 миллионов человек. С русской армией мне лично не доводилось встречаться, но в Италии и Швейцарии она показала чудеса храбрости и военного искусства. Еще осенью 1799 года французский агент в России Гюттен прислал в Директорию две записки, в которых он доказывал необходимость союза с Россией. О них я узнал лишь тогда, когда стал Первым консулом. Гюттен считал, что Россия по своему географическому положению была достаточно удалена от Франции и могла себя считать в безопасности от действий французской армии и революционных принципов.

«Франция, – писал Гюттен, – и Россия, объединившись, могли диктовать законы всей Европе». Он также считал, что обе сильнейшие в Европе державы могли объединить свои силы для действий в Азии и Африке.

Надо сказать спасибо австрийцам, которые своим предательским поведением отвратили от себя императора Павла и заставили его перестать смотреть на Францию, как на врага. Во Францию русский царь отправил в качестве своего доверенного лица генерала Спренгпортена. Официально он должен был разрешить все вопросы, связанные с возвращением русских пленных. Тайно же генерал должен был восстановить отношения с Францией. Я и пройдоха Талейран лично встретились со Спренгпортеном. Я старался убедить эмиссара императора Павла в том, что две наши державы созданы географически, чтобы быть тесно связанными между собой. Тем более что между нами нет глубоких непримиримых противоречий и территориальных споров. Внешняя экспансия России и Франции шла по несоприкасающимся направлениям.

Но Спренгпортен не был русским. Он служил России, но прежде всего думал о своей Финляндии, мечтая отобрать ее у Швеции и сделать самостоятельным государством, во главе с собой любимым. Поэтому Павел отправил в Париж официальную миссию во главе с тайным советником Колычевым. Этот опытный дипломат сообщил мне о том, что Россия готова признать нынешние границы Франции по Рейну и заключить с нами торговый договор. Кроме того, мсье Колычев приватно дал мне понять, что император Павел не будет против, если я провозглашу себя королем Франции.

В подтверждение этих слов Колычев рассказал мне, что Павел предложил претенденту на французский престол герцогу Прованскому покинуть пределы России. В свою очередь, русские попросили меня вернуть Мальту Мальтийскому ордену (то есть императору Павлу, который был главой этого ордена), восстановить права короля Сардинии, гарантировать границы Баварии и Вюртемберга. Ну и еще вернуть Египет Османской империи. Сказать по правде, не все предложения русского царя были мне по душе, но ради заключения союза России и Франции я дал общее согласие на эти предложения. Детали мы договорились обсудить позднее.

Переговоры с Колычевым шли успешно. Граф Ростопчин, который сейчас ведет переговоры с Дюроком, предложил разделить Османскую империю. Я мечтал о полном контроле французского и русского флота на Средиземном море, организовать экспедиции в Ирландию, Индию, Суринам, Америку. Понятно, что эти планы были рассчитаны не на один год, но ведь главное сделать первый шаг…

Неожиданно в дверь моего номера кто-то осторожно постучал. Я выдвинул ящик стола и достал лежавший там пистолет. Мои спутники насторожились и приготовили оружие. Стук повторился.

– Кто там? Какого черта вам надо? – грозно спросил по-немецки Пьер, гигант с лихо закрученными усами и сабельным шрамом на щеке.

– Мне надо передать записку одному господину… Меня послал мсье Маршан. И еще один русский генерал, с которым господин, которому предназначена эта записка, очень хотел бы увидеться…

– Это ловушка, – шепнул мне Жак, возглавлявший мою охрану. – Хотя…

– Жак, впустите посланца Маршана. – велел я. – Ведь если мы будем шарахаться от каждой тени, то наше путешествие в эту варварскую Пруссию окажется пустой тратой времени.

Жак кивнул мне и, подойдя к двери, осторожно отодвинул массивную задвижку…

29 мая (10 июня) 1801 года. Кёнигсберг.

Капитан ФСБ Денис Мечников.

РССН УФСБ по Санкт-Петербургу

и Ленинградской области «Град»

Ну вот, сподобил меня Господь встретиться лично с самим Наполеоном Карловичем Буонапарте, без пяти минут императором Франции. А отправился я в гостиницу «Кроне», чтобы лицезреть эту знаменитость по приказу шефа. Майор Никитин сказал:

– Кроме тебя мне послать к Наполеону просто некого. Ты единственный из нас, кто шпрехает по-французски. Остальные же кроме «шерше ля фам» и «мерси боку» ничего не знают. Понимаю, что ты больше специалист по отстрелу нехороших людей, но потолковать по душам с будущим императором Франции придется тебе. На всякий случай с тобой на встречу пойдет Сильвер. Он хоть и ни бельмеса по-французски, но стреляет и ногами машет не хуже тебя.

К этой самой «Короне» мы добрались с помощью Ганса. Это прямо не человек, а золото. Все знает, все умеет, но при этом молчит и не лезет с советами. Рот открывает лишь тогда, когда надо. Ведь именно с его помощью мы нашли подземный ход, по которому можно преспокойно пробраться из нашей половины замка в неприметный подвальчик дома, расположенного рядом с ратушей. И пусть британцы до посинения следят за нами, они так и не узнают, как мы их надули.