Даймон - Андрей Валентинов

— Правда. Не слишком умно, всех разгонять не стоит, особенно специалистов. Новых учить очень долго.

Про Западноукраинскую Автономную всюду кричат. И про Крымскую Автономную, и даже про прошлогоднюю Юго-Восточную Украинскую. Баба Галамага потребовала отделения Харькова и Донбасса от проклятых «бендер» с последующим присоединением к «братской нации». Самое время Отечество спасать!

— Есть второй вариант, Иван Иванович. Он ещё проще. Ментов вы уже почистили, перестреляли самых продажных, с остальными и договориться можно. И знаете на чем? На ваших костях. На черта новой власти «эскадроны смерти»?

Вновь дрогнул шкаф. Не шеей — всем телом.

Кивать не стал, сразу ответил.

— Мы… Мы допускаем такое. У Семена… У товарища Севера есть конкретные соображение?

Хорошо, что темно! Алёша улыбнулся, хотел «конкретное» предложить.

Не успел.

— Извините, одну минуту.

Тот же — в маске чёрной, с выпирающим носом. Или другой, похожий, не разобрать. К дверце подбежал, подождал, пока окошко вниз опуститься.

Пошептал — прямо Ивану Ивановичу, страшному человеку, на ухо.

Сунул что-то небольшое, прямоугольное.

Сгинул.

Повернулся шкаф, руку протянул. В огромной ладони — цифровой фотоаппарат без футляра. Аккуратный, серебряного блеска, даже в темноте заметно.

— Справились. Желаете, Алексей Николаевич, на фотографии взглянуть? Маленькие, но разобрать сможете. Отчётность, так сказать. Или сперва коньячку — для бодрости?

Поглядел Алёша на цифровик, что там, представил…

* * *

— Да, Иван Иванович, отвезите… Пожалуйста, на Пушкинскую, где поворот. Там… Клуб «Черчилль»…

— Отвезём, не волнуйтесь, Алексей Николаевич. На вечернюю программу успеть желаете? Могу предложить кое-что поинтереснее. Ребята девочку прихватили — лет шестнадцати, свеженькую совсем. Ей уже все равно, лишняя пара часов ничего не решает. Наша небольшая, но приятная премия. Не хотите слегка отвлечься? Товарищу Северу об этом можно не докладывать.

Автор и исполнитель — Олег Медведев.

(4`01).

Обаяние этой песни трудно объяснить. Не слишком понятные слова, ничем не примечательная музыка… Но как слушается! «Закрой же глаза, хмурый мой брат, этой круглой Земле все равно…»

Я хочу в темноте, в темноте, в темноте

Я хочу в темноте, в темноте припасть губами…

Алёша поглядел на экран, отвернулся. Лучше не видеть! Город, весь какой-то бурый, между крышами торчат шестерёнки, а над всем — дохлые рыбы парят по небу.

Тонкий мир стеной дождей

остаётся между нами

Вот и герой, бритый, с безумными глазами, из уголка рта — алая кровь ручейком.

Макабр!

Сходил в «Черчилль» называется. Кто же его знал? Группа «Theodor Bastard», последний писк, вся Сеть воем воет. Вот они, затейники, перед экраном — в банданах до самых бровей, словно античеченский спецназ. Стараются!

В пустоте, в пустоте,

В пустоте, в пустоте…

Не удержался Алексей — вновь на экран поглядел. Мамма миа! Буратино, друг детства! Отчего в паутине, в проводках, с отвисшей челюстью с зубами-иглами? Словно из могилы выкопали.

Вечность — ничто

Когда на пути дождя

Ляжет в ладонь

Тонкое лезвие сна

Лучше просто слушать. Музыка неплохая, странноватая, конечно. Вон, Женя увлеклась, уткнулась подбородком в сжатый кулак. И Хорсту, кажется, нравится. Замер, бокал с шампанским на весу держит.

В пустоте, в пустоте,

В пустоте, в пустоте…

И всем прочим, кто в зале, «Пустота» тоже по душе. Даже аплодировать стали не сразу, подождали, пока мысли улягутся. В самом деле неплохо. «Тонкий мир стеной дождей остаётся между нами…»

Не был Алёша знатоком современной музыки. Не был — и не стремился. Но о том, что «Theodor Bastard» приезжают, даже он узнал. Город афишками обклеен: всего один концерт, в клубе «Черчилль»… Как такое пропустить? И повод подходящий — Игоря-Хорста из Неотложки выписали. Почему бы не сходить?

…О дохлых рыбах, над крышами, аки птахи небесные, парящими, между прочим, предупреждать надо. Мелкими буквами.

— Здорово! — резюмировала Женя-Ева, переждав аплодисменты. — Молодцы!..

— Жгут! — чуть подумав, согласился Хорст Die Fahne Hoch. — Реально!

Алёша не стал возражать. Жгут, так жгут. Реально, так реально. Главное — понравилось. Не пропал вечер.

Возвращение Хорста — повод, хоть и отменный. Не придерёшься и уточнять не станешь. Только у Алексея свой повод имелся. Есть у него, что отметить. Выборы позади, со стен плакаты содрали, Нам Здесь Жить в кресле мэра устраивается, афедроном обгоревшим ёрзает, господин Усольцев убытки подсчитывает (пролетел со своими демократами!), победители о коалиции спорят, хватаются за грудки. А у товарища Севера вроде как Рубикон позади. Незаметный, не такой, как у Цезаря. Тому проще — не один переходил пограничную реку, с войском, при народе, при ясном солнышке. А у руководителя областного подполья позади только ночь, только холод и лёд. Канистра с напалмом, мент сгоревший, Лисиченко Ольга Ивановна, провизор…

Не приходит больше, не вспоминается. И она за Рубиконом осталась.

Много их там, за пограничной речушкой, за тёмной водой. И сам он, Алексей Николаевич Лебедев, студент без постоянной прописки, тоже там. На эту сторону кто-то иной перешёл, непохожий, незнакомый.

И Варя тоже там? «Малюня, мой малюю-ю-ня!» Неужели навсегда?

Отогнал Алёша лишние мысли. Потом додумает — если охота будет. Сейчас у нас праздник? Праздник, конечно! Значит?

Поднял бокал с шампанским, улыбнулся.

Встал.

— Женя! Игорь! Мне бы хотелось сказать…

* * *

— Молодец, Алёша, что нас сюда вытащил. Я, знаешь, скисла. Мама… Она не хочет, чтобы я с Профессором… с отцом виделась. Плачет, кричит, валидол пьёт. То ли ненавидит его, то ли до сих пор любит…

— Женя, я поговорю…

— Нет, Хорст, не поможет. Ну, почему я должна выбирать? Между отцом и матерью! Это же, это!.. Нет, все хорошо, я сейчас, сейчас успокоюсь…

Переглянулись Алёша с Игорем, вздохнули. Чем поможешь? У Алексея дома ничуть не лучше. Жизнь только в детских фильмах гладкой бывает. Не зря, видать, Профессор скорпиона вместо кошки завёл!

…Зачем он смотрел фотографии?! Он же знал, знал! Специально показали, чтобы понял, до печёнок прочувствовал!.. Трупы, наверно, специально рядком уложили, для наглядности. Пятеро… Нет, шестеро, ещё кто-то возле стены, даже не разглядел, как следует.