Мифология. Бессмертные истории о богах и героях - Эдит Гамильтон

Но Ифигению не забрали на небеса. Артемида поселила ее в Тавриде (нынешний Крым), на берегу Понта Аксинского («негостеприимного моря»), у варваров, имевших жестокий обычай приносить в жертву богине любого грека, очутившегося в их краях. Об Ифигении Артемида позаботилась, сделав ее жрицей в своем храме. Однако труд служительницы богини был печальным. Сама она соотечественников не убивала, но ей приходилось «обряжать их на смерть», согласно древним незыблемым традициям, а потом передавать в руки палачам.

Много лет прослужила Ифигения в храме богини, когда к неприветливому берегу пристала греческая галера. Она оказалась здесь не вынужденно, спасаясь от бури, а по доброй воле, хотя все знали, как люто поступают тавры с пленными греками. Только отчаянная нужда могла заставить греческий корабль бросить здесь якорь. С первыми лучами солнца на берег вышли двое молодых мужчин и украдкой стали пробираться к храму. Оба явно были знатного рода и держались как царские сыновья, хотя у одного из них лежала на челе печать глубокой скорби. «Не кажется ль тебе, Пилад, что это богини дом?..»[293] — прошептал он и услышал в ответ: «Так кажется обоим нам, Орест». Первый юноша произнес: «На алтаре следы ахейской крови».

Орест со своим верным другом? Что привело их в этот опасный для греков край? Это случилось до или после того, как суд Афины снял с Ореста вину за убийство матери? Все произошло спустя некоторое время после приговора. Хотя Афина объявила Ореста очистившимся от вины, в этом варианте сюжета не все эринии согласились с таким решением, часть из них продолжала преследовать Ореста, или ему так казалось. Даже вынесенный Афиной оправдательный приговор не вернул ему душевного покоя. Гонительниц стало меньше, но они не думали отступаться.

Отчаявшись, Орест отправился в Дельфы. Если ему не помогут там, одном из самых священных мест Греции, то не помогут нигде. Оракул Аполлона подарил ему надежду, но сопряженную с огромным риском для жизни. Пифия сказала, что Орест должен попасть в страну тавров, проникнуть там в храм Артемиды, вынести из него священную статую богини и доставить ее в Афины. Вот тогда он наконец исцелится и избавится от терзаний. Жуткие тени, преследующие его, исчезнут навсегда. Неудивительно, что Орест отважился на это опасное предприятие. От его исхода зависело все, и он готов был исполнить волю оракула любой ценой. А верный Пилад, разумеется, никогда бы не отпустил его одного.

Добравшись до храма, друзья сразу поняли, что придется дожидаться ночи: при свете дня проникнуть внутрь незамеченными им не удастся. Они нашли укромное место и спрятались.

Ифигения, как всегда печальная, проводила храмовые обряды, когда ее занятие прервал вестник с сообщением о поимке двух греков, которые должны быть принесены в жертву немедленно. Служительнице Артемиды надлежит подготовить все для священной церемонии. Каждый раз при таком известии Ифигению охватывал ужас. Она содрогнулась, представив себе все ту же неоднократно виденную чудовищную картину — потоки крови, предсмертная агония жертвы… Но теперь ее посетила новая мысль, доселе не возникавшая. Она не верила, что богиня требует крови. «Грубый вкус / Перенесли туземцы на богиню… / При чем она? Да разве могут быть / Порочные среди богов бессмертных?» — твердила она про себя.

Так и стояла она, погруженная в раздумья, когда ввели пленников. Ифигения отослала прислужниц, чтобы те подготовили все необходимое для обряда, и, оставшись с молодыми греками наедине, принялась расспрашивать их:

— Откуда вы прибыли, несчастные? И долго ль блуждали вы, покуда в этот край вас принесло? О, долгая с отчизной вам предстоит разлука под землей.

К изумлению пленников, жрица не могла сдержать слез. Орест, тронутый ее состраданием, велел не оплакивать их понапрасну — они знали, на что шли, когда явились в эти края. Но Ифигения не отступала.

— Вы братья? Мать одна носила вас?

— Да, братья мы — сердцами, но не кровью, — ответил Орест.

— А ты, скажи, как наречен отцом?

— Что имя вам? Над трупом издеваться?

— И родины ты мне не назовешь? — упорствовала жрица.

— Я из Микен[294], жена, когда-то славных.

— [Их государь — ] стратег, блаженным наречен… царь Агамемнон, — подхватила Ифигения.

— Такого я не знал… Вообще довольно… — оборвал расспросы Орест.

— О, не таись! Обрадуй вестью, гость!.. — взмолилась Ифигения.

— Погиб… Женою он зарезан… Вот в чем ужас… Но больше уст… я не открою.

— Один вопрос… Атридова жена?..

— Схоронена, убитая рожденным… — ответил Орест.

Все трое переглянулись, умолкнув.

— Увы! Увы! Был праведен, но и ужасен суд… — содрогаясь, прошептала Ифигения, а потом, собравшись с духом, спросила, что им известно о зарезанной дочери Агамемнона.

— Что ж говорить? Ведь солнце ей не светит.

Ифигения встрепенулась, глаза ее блеснули.

— Послушайте же, гости, знаю речь полезную для вас я [и] для себя… Возьмешься ль ты, если спасу тебя, друзьям письмо свезти аргосским? — обратилась она к Оресту.

— На триере средь моря был я капитан; а он, — кивнул Орест на Пилада, — он пассажир, который только делит мои труды. Мы сделаем иначе. Ты отдашь ему письмо А я останусь для алтаря…

— Твой дух высок… Поистине ты друг. Как решил ты, гость, тому и быть, — согласилась Ифигения. — С моим посланьем пошлем его, а ты умрешь я иду к богине дивной в храм, письмо возьму… Простимся ж, и не думай, что зла тебе желаю я.

Она поспешила прочь, а Пилад принялся отговаривать Ореста.

— [Тебя на гибель верную не брошу я.] Что счастие, когда теряешь друга? Иль знать, что ты убит, и жить — позором мне не будет? прослыть предателем твоим стыжусь. О нет! О нет! С тобою вздох последний и я отдам, царевич, и пускай с тобой меня и режут, и сжигают

— В чем зло, скажи, коль, гневом покорен богов, я жизнь покину? Но за что же ты погибнешь? Оставайся в живых, Пилад, и от моей сестры, которую тебе я в жены отдал[295], рождай детей Ты должен жить!.. Вернись под отчий кров. Смотри ж, не брось сестры моей

Их жаркое перешептывание прервало появление жрицы с письмом в руке.

— Пусть клятву даст, что отвезет письмо, — сказала она и дала обещание сохранить Пиладу жизнь: — Посланника я на корабль доставлю.