Крым под пятой Гитлера. Немецкая оккупационная политика в Крыму 1941-1944 гг. - Олег Романько

Как известно, этот плюрализм отразился на немецкой оккупационной политике самым пагубным образом. И ситуация на территории Крыма — наиболее яркое подтверждение этого тезиса. Анализируя структуру местного оккупационного режима, может сложиться впечатление, что он был чересчур громоздким и излишне усложненным. Однако, и это следует подчеркнуть, между тремя его основными ветвями — гражданской, военной и полицейской — не было никакой принципиальной разницы, а имелись лишь некоторые, чисто функциональные различия. В действительности же эти ветви представляли собой неразрывно связанные части одного оккупационного аппарата. Действительно, оккупационный аппарат был весьма эффективен, когда речь шла о его карательной функции. Но все, что касается проведения в жизнь национальной политики, носило ярко выраженный противоречивый характер. Главным образом это было связано с отсутствием единой и стратегической концепции этой политики. Поэтому среди мотивов, двигавших чиновниками всех ветвей немецкой оккупационной администрации, можно увидеть только те, которые способствовали решению определенных тактических задач. К таким, например, относился набор добровольцев в антипартизанские части. Уже при создании самых первых национальных коллаборационистских формирований подобной категории было ясно, что подход к этому процессу с чисто военной точки зрения принесет в лучшем случае краткосрочные дивиденды. И, наоборот, следование классическому принципу «война — есть продолжение политики» могло этих, по сути, наемников превратить в идейных противников большевизма.

Противоречивость немецкой национальной политики наложила свой отпечаток на отношения оккупантов со всеми этническими группами Крыма. Однако наиболее рельефно эта противоречивость прослеживается в случае с тремя наиболее крупными этническими группами: русскими, украинцами и крымскими татарами.

С точки зрения исламской политики руководства Третьего рейха, его благосклонного отношения к тюркским народам, а также в свете русофобских концепций Розенберга, крымско-татарские националисты вполне могли рассчитывать на положительный итог сотрудничества с нацистами. Тем не менее этот итог следует признать малоутешительным. Вся история взаимоотношений нацистского военно-политического руководства с национальным движением крымских татар свидетельствует о том, что оно не рассматривало их в качестве равноправного союзника. И мусульманские комитеты на территории полуострова, и центр на территории Германии были нужны немцам прежде всего как инструмент оккупации, национальной политики или пропаганды, при помощи которого они собирались влиять на основную массу татарского населения (и нетатарского тоже) в тех или иных целях. Еще одной стороной существования крымско-татарского национального движения было его незавидное положение «разменной монеты» в борьбе полномочий между различными властными структурами Третьего рейха. Наконец, немаловажна роль этих организаций как политического противовеса так называемому Русскому освободительному движению генерала Власова, претендовавшему на лидерство во всем антисталинском протесте. Естественно, что в такой ситуации все надежды крымско-татарских политиков на создание независимого государства и его неотъемлемых атрибутов (парламент, правительство, армия и т. п.) оказались весьма призрачны, а крымско-татарский народ заплатил очень высокую цену за политическую недальновидность и просчеты своей элиты.

Немцы в целом не планировали разжечь в Крыму межнациональный конфликт, который имел, например, место на Западной Украине или Балканах. В данном случае у них было гораздо больше других, более действенных, рычагов для регулирования местной ситуации. Однако заигрывания с крымско-татарскими националистами вполне могли привести к развитию событий по югославскому сценарию. Известно, что в адрес оккупационной администрации от некоторых представителей районных мусульманских комитетов поступали предложения устроить этнические чистки славянскому и греческому населению Крыма. Эти предложения не являлись политикой лидеров крымско-татарского национального движения и так и остались личной инициативой. В тех условиях столкновения на национальной почве не были нужны ни немцам, ни большинству самих националистов. Тем не менее сделав крымских татар фактически опорой своего режима, оккупанты противопоставили их остальным этническим группам, что не могло не сказаться в будущем на всей системе межнациональных отношений в Крыму.

Как известно, летом 1944 года с территории Крыма было выселено почти 10 тыс. армян. Как и в случае с крымскими татарами, формальной причиной этой депортации послужило обвинение в массовом коллаборационизме. Однако если в случае с крымскими татарами такое обвинение являлось отчасти правдой, то по отношению к армянам оно было явным перебором. Действительно, личный состав Восточных легионов, куда входили армянские коллаборационисты, насчитывал более четверти «восточных» добровольцев — около 350 тыс. человек. В целом это очень значительное количество. Но за период с 1942 по 1944 год на территории Крыма успело пройти службу не более 500 армян-добровольцев. Более того, крымских армян в них было значительное меньшинство. Таким образом, причина депортации этого этноса крылась явно в политическом коллаборационизме. А именно, в создании национальных комитетов, связях с армянской эмиграцией, политическом и религиозном влиянии на население. В глазах советской власти все это было не менее (если не более) тяжелым проступком, чем участие в боевых действиях на стороне врага.

Альфред Розенберг очень высоко оценивал антикоммунистический потенциал украинцев. Более того, он даже планировал сделать Крым частью «Великой Украины». Такая позиция Розенберга и его подчиненных, казалось, должна была колоссально облегчить деятельность организаций украинского национального движения. Но на практике сложилось по-другому. Проанализировав все факты, следует признать, что из попыток этих организаций проникнуть в Крым и распространить здесь свое политическое влияние ничего не получилось. Это произошло по целому ряду причин. Во-первых, как уже было сказано выше, мало кто из крымчан поддержал оуновцев, идеи радикального национализма которых не нашли сколько-нибудь значительного отклика в основной массе населения. Во-вторых, как известно, обе ветви ОУН ненавидели друг друга. Эта их ненависть подчас доходила до прямого физического устранения членов конкурирующей ветви или их выдачи немецким карательным органам.[342]Все это, естественно, не способствовало плодотворной совместной работе мельниковских и бандеровских ячеек на территории Крыма. И, наконец, в-третьих, следует также учесть что с осени 1941 года германские оккупационные власти всеми силами начали борьбу с деятельностью ОУН, поставив ее фактически вне закона. Причину этого следует искать в тех претензиях на самостоятельность, которые начала высказывать эта организация после всей той помощи, которую оказали ей немцы. Что же касается разрешения на создание Украинского комитета, то его следует признать чисто немецкой инициативой, к тому же носящей не политический, а пропагандистский характер.