Выход А - Евгения Батурина

Мама вышла из ванной с красными глазами и полотенцем на голове, увидела Гаяне и заметно приободрилась – у Гаяне с собой был чемоданчик профессиональной косметики, а это обычно вселяет уверенность.

Через полчаса мама, сияя улыбкой и стараясь не смазать помаду, пила с Гаяне чай на кухне. Гаяне делилась с ней секретами приготовления кюфты. Мы с Кузей молча ели яичницу с сосисками.

Гаяне уехала в красном «мини-купере», ополовинив мой аванс, только что полученный от Миланы Кармашкиной.

Мама встала в белые брюки, надела белый топ, набросила белый пиджак, утвердилась в белых туфлях – и стала ждать жениха. Я вышла на балкон. Белогорские бабушки-сплетницы, облачившись в лучшие халаты, косынки и пальто, уже заняли скамейки перед домом. Ленка Яворская, дочка покойных Аньки и Андрея, выходила замуж.

Владимир Леонидович приехал с компанией и на двух лимузинах. Белых.

Проследовал мимо бабушек, держа в руках аккуратный букет светло-розовых пионов (выкуси, февраль). Со словами «у вас товар, у нас купец» подарил соседкам две бутылки французского коньяка, раскланялся и пошел за невестой.

Не успели бабушки дочитать коньячные этикетки, а жених уже гордо нес невесту на руках к первому лимузину.

За ними следовали дети: Антонина в платье Ларисы с сыном Кузей-Антоном, Евгения с тремя детьми и идеальным каре, ее муж Дмитрий, владелец лимузинов, в новогоднюю ночь отправивший группу «Поддоны БУ!» на концерт, и Алексей, младшенький, с видеокамерой. Посмотреть на лимузины выкатился весь двор.

Мы поехали в загс. Дочь Владимира Леонидовича Женя – та, что с безупречным каре, – правила бал и вела себя так, будто мы давно родственники. К нам с Кузей подсадила своего среднего сына Сашу, старшую дочь Катю отправила с брачующимися в первом лимузине, а малышку Марусю, триста раз извинившись, покормила в нашей машине, прикрывшись необъятным серым палантином.

– Простите, что так начинаю наше знакомство, – сказала она мне, когда Маруся, улыбаясь, уснула. – Я пытаюсь найти время для новых друзей, но вечно кого-то рожаю и кормлю.

Дочка Владимира Леонидовича. Женя. Моя новая сестра Ж., симпатичная, веселая и остроумная. Волосы у нее замечательные, ровные, блестящие, не пушатся, как мои. И муж Дима такой славный, серьезный, и дети воспитанные – сын Саша поздоровался с Кузей за руку и завел беседу о лего. Наверное, они празднуют дни рождения в детских клубах, и им там не скучно. Женя в конце торжества разрезает торт правой рукой, левой придерживая Марусю, и все аплодируют, и даже старшая Катя, которой недавно поставили брекеты, не боится попасть в кадр…

В загсе мне на пару минут вручили Марусю. Она нашла мои сережки и попыталась вынуть их из ушей, но ласково так, без наезда.

Маму и Владимира Леонидовича объявили мужем и женой. Вместо первого поцелуя они обнялись, и он чмокнул ее в висок. Мама зачем-то бросила букет, его поймал Женин муж Дима.

– Он в баскетбол играет, – прошептала Женя. – Не может иначе.

Мы поехали в белогорский ресторан праздновать бракосочетание. Оказалось, он называется «Шашлычная “Ной”». А мама когда-то смеялась над моим кафе «Василек».

Женя, чуть завидев вывеску, начала хохотать, прячась за Марусину лысую макушку.

«Приезжай скорее, тут такое! Каждой твари по паре, очень свадебно», – хотела я написать Жозефине Козлюк. Я привыкла обсуждать с ней все смешное и все грустное… Но не написала, конечно.

У кафе нас встречали пять женщин в самодельных кокошниках. Они натянули перед входом веревку.

– А не пустим мы молодых! – радостно верещала одна из них. – Выкупайте невесту! Хоть песню спойте.

И я набрала воздуха, чтобы возмутиться и обосновать коллективный отказ, но услышала рядом:

– Выйду ночью в поле с конё-ооо-м!

Пела Женя. Уснувшую в лимузине Марусю это не разбудило.

– Ночью темной тихо пойдё-о-м! – продолжил ее брат Алеша, не опуская камеру.

Народную же песню просили, подумала я и вступила уверенным альтом:

– Мы пойдем с конем по полю вдвоем! Мы пойдем с конем по полю вдвоем!

И дальше мы, дети галактики и присутствующих здесь новобрачных, в одной, изобретенной секунду назад тональности, пропели:

– Ночью в поле звезд благодать! В поле никого не видать!

А внуки молодоженов, которые, по идее, не были знакомы с творчеством группы «Любэ», поддержали:

– Только мы с конем по полю идем, только мы с конем по полю идем!

И Кузя с новым другом Сашей даже изобразили задумчивых всадника и лошадь, а сестра их Катя очень натурально заржала, развеселив проснувшегося младенца Марусю.

Женин муж Дима, владелец парка автомобилей, вручил кокошникам три бутылки водки, и вокальные экзерсисы на этом закончились.

Мы вошли в шашлычную «Ной», увидели, что столы стоят буквой П, а на сияющей румянцем тамаде, женщине средних лет с шарообразной прической, висит старенький аккордеон.

Мама в ужасе сглотнула. Владимир Леонидович положил ей руку на талию.

– А теперь дорогу паре! – звонко и заученно объявила тамада. – Пусть удача в жизни ждет! Проходите, поспешите, свадебный вас пир зовет! Приглашаю всех к застолью, к свадебному хлебосолью!.. Гости, образуйте коридор!

Про коридор она сказала таким голосом, будто на нос ей надели прищепку.

Молодожены подошли к верхней перекладине буквы П – там стояло огромное блюдо с оливье, перевязанное розовым бантом. Гости потянулись следом. Я увидела Илюхиных родителей, дядю Витю и тетю Иру. Тетя Ира передвигалась по Белогорску так, будто боялась упасть в горячую вулканическую лаву, – оглядывалась в ужасе и приподнимала руками юбку. Шашлычная «Ной» – это вам не Кутузовский.

Геннадий Козлюк в сопровождении жены Ларисы, напротив, шагал уверенно, выставив перед собой коробку с аэрогрилем. Я очень надеялась, что в коробке окажется Жозефина, но зря. Она не пришла.

Тамада, включенная в прайс, не успокаивалась. Она сыграла на аккордеоне что-то похожее на вальс Мендельсона в обработке Сергея Шнурова и торжественно объявила:

– Ура! – закричало семейство Козлюк, и Геннадий за пару минут открыл все бутылки шампанского, образующие букву П. Наверное, он обучил этому искусству дочь Жозефину, когда они вместе ходили на байдарках по реке Оке.