Самый жестокий месяц - Луиз Пенни

– Где вы ее нашли? – спросила Жанна с расстроенным видом.

– В старом доме Хадли. Вам знакома эта книга?

«Что-то она не торопится отвечать», – подумал Гамаш. Жанна протянула руку, и он передал ей книгу. Несколько секунд она рассматривала книгу, потом положила ее на стол.

– Это хамса. Древний символ против зависти и сглаза. Его еще называют «рука Мириам». Или «рука Марии».

– Марии? – переспросила Клара, медленно вернувшаяся на свой стул. – Девы Марии?

Жанна кивнула.

– Ерунда, – сказала Рут.

Она стирала капельки пролитого виски пальцем, а потом обсасывала его.

– Вы не верите в магию? – спросила Жанна.

– Я не верю в магию, я не верю в Бога. Никаких ангелов не существует, и в углу сада не прячутся феи. Ничего этого нет. Вот единственная магия. – Она подняла стакан и сделала большой глоток.

– И как, действует? – спросил Гамаш.

– Иди в жопу! – ответила Рут.

– Как всегда, красноречиво, – заметил Габри. – Я прежде верил в Бога, а потом стал верить в Великий пост.

– Ухохочешься, – сказал Оливье.

– Хотите знать, во что верю я? – спросила Рут. – Ну-ка, дайте мне это.

Впрочем, она не стала ждать, сама потянулась ко второй книге и схватила ее со стола. Это была потрепанная Библия, которую Гамаш взял в старом доме Хадли. Рут прищурилась и, пытаясь найти нужную страницу, поднесла Библию поближе к свече. Комната погрузилась в тишину, слышно было лишь, как шипят свечные фитили. Наконец Рут принялась читать голосом, потрепанным, как и Библия в ее руках:

– «Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся»[71].

Все сидели, погрузившись в молчание.

«Мертвые воскреснут нетленными».

И в это время заработал таймер в кармане Рут.

Гамаш никак не мог уснуть. Часы на прикроватной тумбочке показывали 2:22. Он лежал без сна и следил за сменой ярко-красных цифр с того момента, как часы показали 1:11. Его разбудил не дурной сон, не тревога, не полный мочевой пузырь. Его разбудили лягушки. Квакши. Армия невидимых лягушек у пруда бо`льшую часть ночи исполняла брачные песни. Он надеялся, что за час они угомонятся, но этого явно не случилось. В сумерках кваканье звучало радостно, после обеда – волшебно. А в два часа ночи оно просто раздражало. Все, кто говорит, что за городом тишь да гладь, не жили там толком. В особенности весной.

Гамаш встал, надел халат и тапочки, взял стопку книг с туалетного столика и направился вниз. Там он разжег огонь в камине, приготовил себе чай и сел. Глядя на огонь, он размышлял о сегодняшнем обеде.

Рут ушла сразу же, как только сработал ее таймер, напугавший всех до смерти. Она только что закончила читать этот необыкновенный отрывок из Послания апостола Павла к Коринфянам. «Сильное послание, – подумал Гамаш. – Слава богу, что оно сохранилось».

– Спокойной ночи! – крикнул Питер из дверей. – Приятных сновидений!

– У меня с этим нет проблем, – отозвалась Рут.

Оставшаяся часть обеда была мирной и вкусной. Питер купил в пекарне Сары грушевый и клюквенный пироги. Жанна принесла шоколад ручного приготовления из кондитерской мадам Марьель в Сен-Реми, а Клара выставила блюдо с сыром и вазы с фруктами. Прекрасным завершением вечера стал крепкий, ароматный кофе.

И вот теперь в тишине гостиницы Гамаш за чаем обдумывал то, что услышал сегодня. Он раскрыл один из школьных ежегодников. Этот альбом относился к первому году учебы Мадлен в школе, и потому она лишь изредка встречалась на фотографиях. На нескольких снимках Гамаш увидел Хейзел в командах юниоров. Но с годами Мадлен начала расцветать. Стала капитаном баскетбольной и волейбольной команды. На всех снимках рядом с ней была Хейзел. Занимала свое естественное место.

Гамаш отложил альбомы, задумался, снова взял один и принялся искать пропавшую девушку из группы поддержки. Жанна Потвен. Неужели это возможно? Неужели все так просто?

– Долбаные лягушки, – раздался несколько минут спустя голос Бовуара, пришлепавшего в гостиную. – Только избавились от Николь, так сразу лягушки расквакались. И все же на вид они приятнее и не такие скользкие. Что вы смотрите?

– Школьные ежегодники, которые привезла Лакост. Чай будешь?

Бовуар кивнул и провел рукой по глазам.

– «Спорт иллюстрейтед» она, видимо, не привезла?

– К сожалению, сынок. Но вот в этом альбоме я нашел кое-что. Нашу пропавшую девушку из группы поддержки. Никогда не догадаешься.

– Жанна?

Бовуар встал и взял альбом у Гамаша. Он просмотрел страницу и нашел фотографию Жанны Потвен. Потом он перевел взгляд на Гамаша и сделал несколько глотков чая, продолжая смотреть на шефа.

– Я рад, что это было ваше прозрение, а не мое. Не думаю, что ради этого стоило рождаться в сорочке.

Жанна Потвен, отсутствующая девушка из группы поддержки, была чернокожей.

– Ну, проверить все-таки стоило, – сказал Бовуар, не слишком пытаясь скрыть ухмылку.

Он взял «Словарь магических мест» и принялся листать.

– Там есть интересный раздел о пещерах во Франции.

– Бог ты мой. – Бовуар некоторое время разглядывал фотографии. Круги, выложенные камнями, старые дома, горы. Там было даже волшебное дерево. Гинкго. – Вы верите в такие вещи?

Гамаш посмотрел на Бовуара поверх полукруглых очков. Волосы его подчиненного были растрепаны, на лице проступала щетина. Он погладил свою щеку – она тоже была как наждак. Потом он провел рукой по голове и ощутил красноречиво торчащие в стороны космы. Остатки его волос стояли дыбом. Вид у них двоих, вероятно, был ужасающий.

– Вас тоже лягушки достали? – В гостиную вошла облаченная в халат Жанна Шове. – Еще есть? – Она кивнула на чайник.

– Чай всегда есть. – Гамаш улыбнулся и налил ей остатки чая.

Она взяла у него чашку и с удивлением обнаружила, что даже в третьем часу ночи от него слабо пахнет сандаловым деревом и розовой водой. Это создавало атмосферу покоя.

– Мы тут разговаривали о магии, – сказал Гамаш.

– Я спросил, верит ли он в такие вещи. – Бовуар постучал пальцем по книге, которую дала им Мирна.

– А вы не верите? – спросила Жанна.

– Ничуть.

Он услышал, как фыркнул Гамаш, и посмотрел на него.

– Прошу прощения, – извинился Гамаш. – Случайно вырвалось.

Бовуар нахмурился: он прекрасно знал, что у шефа ничего случайно не вырывается, если он этого не хочет.