Темный аншлаг - Кристофер Фаулер

– За кулисами всех переписали. Это будет кто-то из зрительного зала. – Зазвучало мощное оркестровое крещендо. – Или тот, о ком мы не подумали, – задумчиво заметил Мэй.

– Не поняла! – воскликнула Фортрайт.

– Да ладно, забудь.

Он осознал, что следует образу мышления Артура Брайанта. Он было засомневался, не может ли это быть кто-то из списка умерших. Но вроде всех учли. Никого не упустили.

И вдруг его осенило.

– Чтоб мне провалиться!

– Что такое?

– Мы кое-что пропустили. Пойдем-ка со мной.

По театру прокатилась волна аплодисментов, когда дирижер раскланивался перед публикой. Мэй толкнул Фортрайт назад, к правому запасному выходу.

– Мне кое-что пришло в голову. Допустим, она не умерла.

– Кто? – спросила сержант, стараясь поспеть за ним. – О ком вы говорите?

– Об Элиссе Ренальда. Мне удалось прочесть другие газетные вырезки, и в них было немало измышлений по поводу ее смерти. Ее тело так и не смогли точно опознать. Что если она не утонула? Допустим, она была вымогательницей, в чем ее всегда подозревал Минос? Могла выйти замуж за Андреаса ради денег. Документы подтверждают, что Сириусу она нравилась, ей удалось обвести его вокруг пальца. Но она все потеряла, когда Минос велел ей покинуть остров. Представь. Она вынуждена исчезнуть до рассвета, пока муж в отъезде. У нее нет ничего, кроме того, что на ней, и возможности сесть на рыболовное судно. Минос сообщает полиции, что она трагически утонула. Выгораживает ее ради брата. Да только Андреас уверен в том, что ее убили. Элисса возвращается в Англию, на свою родину, и с горечью следит по газетам за коммерческими триумфами Ренальды. Ждет своего часа, чтобы отомстить. Едет в Афины и разыскивает Миноса, который погибает в автомобильной катастрофе, крепко перед этим выпив. Но деталей этого события мы не знаем.

– Значит, Миноса убила жена Андреаса. А мотив? – спросила Фортрайт.

– Элисса состояла в списке наследников, но ее якобы смерть вычеркнула ее из завещания.

– Ты отдаешь себе отчет, что рассуждаешь, как Артур?

– Знаю, – согласился Мэй. – Раз объявили о ее смерти, она обрела свободу, но осталась без гроша в кармане. За то, как с ней обошлись, обычной мести мало. Она идет в наступление на империю Ренальды, стремясь добиться, чтобы его деловая репутация оказалась подорвана навсегда. Она отступит, если он даст ей откупного. Кто она такая? Да кто угодно. Никто из нас никогда не видел ни одной ее четкой фотографии. Возможно, она работает здесь, в труппе.

Фортрайт ухватилась за эту новую идею.

– Вы полагаете, Ренальда знает, за кого она сейчас себя выдает?

– Думаю, он лгал в ту ночь, когда Артур его обвинил.

– Но почему он не мог сказать правду?

– Потому что… – Мэй сделал глубокий вдох, пытаясь сформулировать свою мысль, – он вынужден был бы признаться, что все еще женат. Если Элисса жива, то остается наследницей, и дело решалось бы в суде.

Они дошли до душного кабинета руководства компании, где сидел Сидней Бидл.

– Сидней, будь любезен, выясни, не участвовал ли другой автомобиль в автокатастрофе, когда погиб Минос Ренальда. Если да, разузнай все возможное о том, кто сидел за рулем. Брайант оставил все необходимые номера телефонов в своей рабочей папке. Мне наплевать, кого тебе придется по этому поводу беспокоить.

Бидл широко заулыбался при мысли о том, как будет трясти людей от имени закона.

– Есть, сэр! – воскликнул он, еле удержавшись от соблазна отдать честь.

Андреас Ренальда наблюдал за спектаклем из задрапированной королевской ложи. Перегородку между двумя отсеками ложи восстановили. В одном расположилась группа громогласных, восторженных дельцов. По другую сторону коричневой перегородки, в тени, сидел миллионер, рассеянно покусывая большой палец. Когда приоткрылась дверь, луч света упал на его бледное, рассерженное лицо.

– Мне сейчас не до вас, – прошипел он. – Здесь американские инвесторы. Вот-вот начнется главный дуэт. В переднем ряду сидит критик из «Таймс».

– Прекрасно, – прошептал Мэй. – Тогда я расскажу вам, почему считаю, что ваша жена находится в театре. Вот и уверяйте меня, что не являетесь соучастником убийства.

Даже при тусклом освещении ложи ему удалось заметить, как Ренальда побледнел.

– Помогите мне подняться, черт побери, – прошипел он.

Мэй шире открыл дверь, чтобы сопроводить магната в коридор. Впервые с тех пор, как они встретились, Ренальда, похоже, утратил уверенность в себе. Мэй подумал, не решил ли он в очередной раз солгать.

– Можем ли мы побеседовать там, где нас не услышат ваши клиенты? – спросил Мэй, прикрыв за собой дверь в ложу.

– Здесь, на этой лестнице. Ею больше никто не пользуется. – Ренальда отпер дверь справа и направился к бетонированной лестничной площадке с пропитанными сыростью коричневато-желтыми стенами. – Что вы хотите узнать насчет Элиссы?

– Начнем с того, как давно вам известно, что она жива.

Миллионер потер широкий лоб, словно мучился мигренью.

– Вы говорите, что…

– Медля, вы рискуете всем тем, во имя чего трудились.

Ренальда тяжело вздохнул:

– Она позвонила мне года полтора назад. Звонок прозвенел как гром среди ясного неба. Сначала я ей не поверил.

– Но на встречу с ней пошли.

– Мы встретились выпить в «Савое». Она сказала, что мой брат велел ей покинуть остров. Минос действовал по законам веры. Таково в нашей семье правило – оберегать друг друга. Она была очень красива, слишком молода, а я был ослеплен, калека, потерявший голову из-за девицы, женившей меня на себе. Минос прогнан ее прочь ради меня. Через месяц полиция обнаружила тело утопленницы и после разговора со мной без труда пришла к выводу, что это тело моей жены. Нас вполне устроила констатация ее смерти. Мы не потеряли престижа, вы меня понимаете. Но она оказалась жива. Элисса выбрала удачный момент. Я как раз готовил контракт с театром. Она попросила отписать ей половину моих вкладов в «Триста интернешнл». Заявила, что в случае моего отказа обратится в прессу и докажет, что юридически все еще является моей женой, что я тайно замышлял ее смерть и что ей чудом удалось выжить. Это я-то, который так сильно ее любил! Я не мог допустить грязного судебного разбирательства именно в то время, когда боролся за свое признание в Лондоне. Не был готов рисковать доверием наших акционеров. Но не уступать же ей права на империю моего отца! Мы выпили, и я дал ей возможность выговориться, пока она не проболталась. Сказала, что слышала про смерть Миноса.

– Она подстроила эту катастрофу, так ведь?

– Она вела другую машину, ту, что сбросила его с дороги. По ее глазам я увидел, что выиграл. Понимаете, у нее на руках был лишь один козырь. Любое обвинение в мой адрес ведет к гораздо более серьезному обвинению против нее. Какой лакомый кусок для прессы! Мы зашли в тупик.