Паутина противостояния - Вадим Панов

Мрачное лицо Бульбега стало светлеть. А потом и вовсе озарилось восторженной улыбкой.

— А что? Кажется, неплохо. Да, в самом деле. Очень даже здорово! И солидно. И благопристойно. И в то же время с юмором. И не гармонь.

— Не баян, папа!

— Согласен. Это даже не баян! Что же вы мне вчера эту идею сразу не предложили?

— Да я ее только сегодня придумал.

— Как? После гибели клавиатуры?

— Да.

— Эту гениальную идею?! Вы придумали без клавиатуры?!

— Ну да, а что? Устно. В смысле, мысленно.

— Да это же… чудо просто! Ну что ж… — шас улыбнулся. — В таком случае, помимо гонорара, новая клавиатура от нас — в подарок!

— Сертифицированная?

— Все как положено! Сертификат в коробочке.

После того как Леха ушел, Бульбег Кумар сказал дочери:

— Из этой истории я могу сделать два вывода. Первый. Эта секретарша Светлана в кого-то там из них влюблена. То ли в хвана, то ли в этого Фролова. Иначе «усилитель» в ее руках не дал бы такого эффекта. И второй. Для творчества, если есть талант, магия не нужна. Ведь гениальную идею про копилку этот чел придумал безо всякого «усилителя»!

— Я только одного не поняла, папа, — сказала Ирма. — Зачем ты ему деньги заплатил?

— Как зачем? Закажем печатную рекламу в «Шась Принт».

— Рекламу чего?

— Ломбарда! Будем ломбард открывать.

— Ты ж вроде не собирался?

— Раньше не собирался. Но теперь-то грех не открыть, когда есть такая блестящая рекламная идея!

Знаете, а ведь есть на свете такие счастливые люди, у которых рабочий день стартует в десять утра. Притом живут они себе где-нибудь в Коньково, рядышком с метро, а в офис ездят, к примеру, на Ордынку. Но это герои какой-нибудь другой истории, не моей, а куда более оптимистической. Сейчас же представьте: станция метро «Савеловская» (да-да, та самая, где вокзал), восемь утра…

«Все будет хорошо, сейчас мне повезет, обязательно повезет!» — так обычно твержу себе я, когда, на всякий случай задерживая дыхание, беру штурмом четвертую по счету электричку. Кстати, четвертая электричка — она ни в коем случае не свободнее, чем три предыдущих, но такова уж человеческая натура: все мы надеемся на лучшее и верим в перемены. И даже в то, что движущиеся с интервалом в полторы минуты поезда не будут похожи один на другой, как две банки шпрот одного и того же производителя. Но, увы, почти восемь месяцев катаюсь по этому маршруту, а все по-прежнему. И уже не обижаешься, когда мужчины не уступают место, и перестаешь огрызаться, если какая-нибудь тетка пристраивает свою авоську с картошкой аккурат на мысок твоего и без того повидавшего виды ботиночка. Час нервотрепки, взмокшая под двумя слоями синтепона спина, отдавленные ноги — и ты на работе. Да, чуть не забыла об очереди в маршрутное такси. Хотя, после того как покинешь утреннюю подземку, на путешествия наземным транспортом смотришь уже философски.

В общем, в девять часов ноль-ноль минут я должна быть в офисе.

Чем занимается наша шарашкина контора, не имеет никакого значения — для меня, кстати, в первую очередь. В самом деле, какая разница, что за умные разговоры ведутся в красивом кабинете шефа, если ты целый день стоишь под дверями того кабинета возле ксерокса и копируешь бумажки. А потом топаешь к факсу, дабы эти бумажки разослать. Такой вот круговорот документов в отдельно взятой конторе. Тот факт, что я этим круговоротом заведую, не утешает нисколько. Знаю, сама виновата, все в этой жизни надо делать вовремя. И профессию приобретать в том числе. То есть именно профессию, а не красный диплом, в котором будет каллиграфическим почерком выведено: «филолог-русист». Да что уж теперь… Мне двадцать четыре года, я молодая интересная девушка (и потенциально привлекательная, если сменить одежду из последней коллекции Черкизовского рынка на что-то пристойное), но большую часть времени общаюсь с ксероксом и факсом. А еще с сисадмином Гошей, когда первые два выходят из строя. Невеселая получается картина.

Зато есть время помечтать. Не подумайте, что я какая-нибудь дурочка, которая верит в то, что выйдет она сейчас на улицу, а навстречу — банкир ее мечты. И замрет он, ослепленный такой неземной красотой, произнося на выдохе: «Любимая, я ждал этой встречи всю жизнь…» Нет, конечно! Вовсе даже не думаю ни о чем таком. Особенно глядя на соседнее с нашей фирмешкой шикарное здание инвестиционно-финансового холдинга. Да, зависть — чувство, недостойное мыслящего и духовно обогащенного человека. Но, черт возьми, какие мужчины туда приезжают! И на каких автомобилях!

— Всех ворон пересчитала?!

Это главный бухгалтер. Я бы даже сказала, наиглавнейший. Тетка вздорная и неопрятная, сегодня она превзошла саму себя и поверх сереньких носков надела зеленые шлепанцы — настоящие шлепанцы, нарочно изобретенные для того, чтобы гулять в них по пляжу. Благо в нашем колхозе не предусмотрено даже элементарного дресс-кода.

— Простите, — пробормотала я и прижала к груди ворох бумаг, подсознательно стремясь выстроить барьер между своей хрупкой психикой и отнюдь не положительными флюидами, которые распускает вокруг себя Любовь Анатольевна.

— Что «простите»??? Ты ж вечно спишь в одном ботинке! Думаешь, я не знаю, что ты вместо работы видами любуешься?! — Бухгалтерша ткнула пальцем в оконное стекло, и я удивилась, что оно не пошло трещинами.

Спас меня телефон, на писк которого Любовь Анатольевна поспешила в свой кабинет. А я снова перевела взгляд на окно, но самое интересное, естественно, пропустила — он уже скрылся в соседнем здании. Вблизи своего возлюбленного я видела лишь дважды, его подчас и караулить-то бесполезно. Однажды приехал где-то в обед, припарковал свой блестящий «MG Rover» (специально узнавала — такие уже не выпускают, да и раньше производили чуть ли не штучно) на стоянке, но так и не вышел из банка. Я до последнего метро просидела в засаде — тщетно. Потом бессонницей мучилась: и что это он делал на работе в такое время?

Теперь через полчасика можно будет сбегать на улицу покурить, а потом еще через двадцать минут, и еще… За ту зарплату, которую мне платят, можно не только не работать, но и чуть-чуть вредить. Вреда от меня никакого, так что на отлучки из офиса, пусть даже чересчур частые, руководство закрывает глаза.

Конечно, девчонки надо мной хихикают. Советуют полюбить Диму Билана, говорят, результат на выходе будет тот же, то есть нулевой, зато не одинока буду в своей мании и смогу найти через Интернет подруг по несчастью. А то одной бредить — совсем тоска. Вот, они веселятся, но ведь случается же любовь с первого взгляда? Как литературовед точно могу сказать: есть она, и не только в книгах. Другой момент, что случается не со всеми. С Достоевским, к примеру, не случалась, не того склада натура. А вот с Есениным — с одной искры — и синим пламенем. И, надо полагать, над Есениным никто не смеялся. Конечно, время было другое, человеку от рождения давалось право на «мильон терзаний». В наши дни такое право надо заслужить, вот только не очень ясно, каким образом. И любовь — уже не то волшебное чувство, ради которого хочется совершать безумства. Любовь, оказывается, это то, что надо проверять бытом. Желательно, в шестиметровой кухне. И вот, дескать, если выживет и не сварится вместе с картошкой на ужин, то тогда оно — любовь. А до того — это, простите, несерьезно, легкомысленно и вовсе не заслуживает внимания. Но какая же разница? Люблю я сейчас, в данную минуту! Имеет ли значение, что я не знаю его имени и видела его всего пять раз, а три из них — из окошка? Вот именно… А кто-то смеется.