Отчуждение - Александр Кельдюшов

Том решил действовать иначе. Игра предстояла весьма увлекательная. Каждый человек – творец своей судьбы. Теперь все зависело от выбора полицейского: если отступится – останется в живых, если нет и по-прежнему станет преследовать – погибнет. Альтернативы не было. Чувство вины и Жизнь. Или честность и Смерть. Выбора мало, зато он глобальный. Мальчик даже умильно прикрыл глаза, возбужденно гадая, что же выберет «такой ответственный честный полицейский»… Угрызения совести или геройскую гибель? Опять же, вариантов было всего два.

Внезапно на него навалилась смертельная усталость, словно на плечи легла огромная железобетонная плита и, как пресс, придавила к земле. На душе сделалось так тоскливо и одиноко, что стало безразлично, умрет он сейчас или проживет еще один бессмысленный день. Время остановилось для него. Он потерял ниточку жизни – ее сокровенный смысл, что наполняло радостью само существование. Том тяжело вздохнул. Один… Вечно один. По-прежнему никому не нужный и всеми презираемый. Белая ворона в серой стае. Отверженный. Изгой. Всеми гонимый. «Прокаженный». На глаза мальчика навернулись слезы горечи. А как хотелось иного, просто дружеского участия. Внимания. Хоть маленькой толики теплоты. Иметь пусть не друзей, но и не врагов. С кем он мог просто общаться, не остерегаясь насмешек и издевательств. Но он прекрасно понимал, что этому не сбыться. Для всех он так и останется ненавистным Франкенштейном. Не такой, как все… И все не такие, как он. Жалкая пародия на человека. «Чудовище». Урод, которому самое место в глухом лесу, подальше от человеческих глаз. И ничего уже нельзя изменить. Людское мнение предельно ясно: ущербность – признак дефективности. А значит, «выродка» необходимо «уничтожить». «Засмеять». «Загнать в петлю». «Распять». Не имеет значения, как выразится их «благочестивое преследование». Люди жестоки. Их вера непоколебима. Вот только их идеалы – заблуждение. Навеянный морок. Но это известно лишь таким, как он. «Монстрам». А их всего лишь ничтожная горстка по отношению к «массе нормальных особей». И отстоять свое мнение они не в состоянии. Их слабый крик захлебнется в «праведном хоре», а истерзанные тела послужат поучительным примером «дерзкой выходке». И придется ему по-прежнему наблюдать эти косые взгляды всеобщего презрения, устремленные на него. Очень больно и обидно. Но еще больнее и обиднее ежедневно видеть отражение в зеркале и осознавать, что причина несчастий скрыта в грехопадении родителей. Но ведь этого никто не знает, кроме него самого. Хотя родителей уже нет в живых и он сполна расквитался с ними, боль осталась. И она, как нож в сердце, напоминает, что теперь его вечный удел – одиночество. Неожиданно у мальчика возникла страстная потребность открыть кому-нибудь душу. Выговориться. Рассказать о своей нелегкой судьбе любому, кто не глухой и способен слышать. Пусть этим слушателем даже будет этот пожилой полицейский, желающий убить его. Ему было безразлично, как детектив воспримет его исповедь – проникнется чувством сострадания или осудит. Не имело значения. Том желал лишь слушателя. Обычного живого человека, который хоть на мгновение избавит его от тяжкого груза одиночества.

– Вам ли меня осуждать, мистер благополучие! Вы, наверное, не понаслышке знаете, что такое родительская любовь и детство! И я вам завидую! У вас были любимые праздники, на которые вам дарили подарки, пекли пироги, приглашали друзей! Были любимые игрушки, книжки, фильмы! У меня же ничего этого не было. Даже единственное значимое событие в моей серой жизни – день рождения – у моих родителей считалось черным днем! Днем всех их бед. И они просто вычеркнули его из календаря… Как и своего злополучного отпрыска. Ты есть, и в то же время тебя нет. До тебя никому нет дела… Живой ты или уже умер! На тебя обращали внимание – Том презрительно скривил губы, – лишь в случаях, когда требовалась «легкая разрядка» или лакей! – и горько выдавил: – Да, я страстно желал их гибели! Я молил Бога, чтобы они попали в автокатастрофу и разбились насмерть! Или просто утонули, купаясь в реке! Любой несчастный случай! Но они каждый день непременно возвращались! – Мальчик яростно сжал кулаки. – И все повторялось сначала: «Том, иди сюда! Том, подай то! Подай се! Что ты путаешься под ногами! Ты еще не сдох? Убирайся в свою нору, шелудивая мышь! Получай, скотина!» – Том горько усмехнулся. – И, заметь, ни единого ласкового слова! Сплошные укоры и осуждения! – и глухо добавил: – Если бы ты слышал интонацию, с которой они говорили! В ней теплоты не больше, чем во льду! А для расторопности в исполнении каждое слово подкрепляли увесистой затрещиной. Или пинком. Невероятно, но с животными лучше обходятся в спецприемниках (их убивают, но не заставляют мучиться), чем родители со мной! Все, что я тебе рассказал, – это лишь капля в море того, как издевались надо мною родители и ненаглядная сестричка! Они превратили мою жизнь в Ад, и я отплатил им тем же. Самих поместил в настоящий Ад! Теперь мы квиты. Каждый получил по заслугам! – и, глядя комиссару прямо в глаза, горячо воскликнул: – Так что вы не имеете права судить меня! Сделал я хорошо или плохо, ведомо одному лишь Богу! Никто не знает, как бы вы поступили на моем месте.

– Я бы не поступил, как ты! – укоризненно возразил Стив. – Я бы остался благодарным им хотя бы за то, что они подарили мне Жизнь!

– Жизнь! – яростно взревел Том. – Ты называешь это жизнью… Жалкое существование, проведенные несколько лет под кроватью в глотании оседавшей пыли и ощущении себя никчемной вещью! Просто вещью… Предметом мебели! Да пусть бы я лучше умер при родах, чем жить так! Тебе ли знать, что для меня значили эти люди, которые принесли мне столько унижения и боли! Той боли, которая стала жизненным уделом! Я сросся с ней! Впитал ее в себя! Ты ревел когда-нибудь от отчаяния, когда родная мать делает из собственного ребенка мишень для издевательств?! Резал вены от безнадежности, понимая, что на все твои страдания им просто наплевать?! Ты для них пустое место! Ничто! И если бы с тобой произошел несчастный случай, они даже не горевали бы о твоей гибели, а безумно радовались! Это для них был бы не траур, а настоящий праздник! Так что не тебе решать, правильно я поступил или нет! – Из глаз мальчика текли слезы. – Ты не родился уродом, поэтому мы смотрим на мир разными глазами! – и горестно заключил: – Мне больше нечего тебе сказать! Если у тебя имеются доказательства моей причастности к убийствам, арестуй меня! Если же нет, проваливай! Я не желаю тебя больше видеть! Ты мне до чертиков надоел!

– Ты заплатишь за свои преступления! – одержимо заявил Стив и с достоинством расправил плечи. – Но не сейчас! Да, я согласен, пока у меня нет ничего конкретного против тебя! Но в будущем обязательно появится! Это дело времени! Я больше чем уверен: ты не сможешь остановиться! Ты уже попробовал кровь, и, как я вижу, она пришлась тебе по вкусу! И как бы ты ни был осторожен, но всего предусмотреть нельзя! Так что ты обязательно допустишь какую-нибудь оплошность! И тогда я тебя арестую! Тебя не спасут никакие магические заклинания! Я упрячу тебя в тюрьму для несовершеннолетних… И постараюсь, чтобы ты из нее никогда уже не вышел!

– Ответ неверный! – Лицо мальчика вновь переменилось. Оно вытянулось, принимая заостренные сатанинские формы. На губах заиграла издевательская улыбка. – Ты бросил мне вызов? Ну что же, я принимаю его! И пусть Бог будет нам судьей! Победит сильнейший! – и азартно заключил: – Теперь я вдвойне должен беспокоиться за свою судьбу! Противостояние насмерть! Звучит интригующе. Получится весьма увлекательное противоборство… Магия против закона! Кто же победит? Слепая Фемида, на стороне которой всевозможные достижения науки, или неосязаемая сущность, которой подвластны необъяснимые силы природы? Вопрос остается открытым! – и, вплотную приблизившись к остолбеневшему полицейскому, хищно заглянул ему в глаза. Стив невольно отстранился, неловко запинаясь о свою же ногу, и едва не упал. Внезапно мальчик безумно рассмеялся и, играя интонацией – голос его звучал то скрытно ласково, то откровенно угрожающе, – предостерег: – Ты совершил опрометчивый поступок! Ты стал моим врагом! А к своим врагам я крайне беспощаден! Так что, засыпая, помни, что однажды можешь не проснуться! И это сделаю я – безобразный урод, восставший из кошмарных миражей… Преобразующий сны в реальность! А теперь прощай! До скорого свидания в Аду! Тем более ждать осталось не так уж и долго! – Том развернулся и, презрительно окинув полицейского с ног до головы, издевательски добавил: – Если встретишь в Преисподней кого-нибудь из знакомых, передавай привет! Скажи, что у меня все отлично! Чего и им желаю! А теперь мне пора раскланяться и заняться более полезными делами! Собраться с мыслями! Подучить заклинания! Сконцентрироваться! То есть во всеоружии подготовиться к нашей скорой встрече! И еще… – не оборачиваясь, бросил он через плечо. – Мой тебе совет: старайся меньше спать! Хочется подольше растянуть удовольствие, гоняясь за тобой по межреальности… Иначе моргнуть не успеешь, как жизнь проспишь!