Союз нерушимый - Влад Савин

Приехали в точку сброса. Трое десантников у машин, остальные выдвигаемся к объекту, впереди наша четверка, скрытно, двумя боевыми парами, вторым эшелоном десантура, снайперы, Финн и Мазур с ними, груз тащит, и для связи — слава богу, еще наши переговорники и ПНВ живые!

Кретины! Устав вы может и выучили (узнал, что оказывается в УПА есть официальный, писаный Устав — смесь немецкого, польского и нашего). Но часовому курить на посту запрещено категорически во всех трех! Хотя может быть, это приманка, смертничек как раз для нас выставлен, из провинившихся — а рядом замаскировалась группа захвата? Или пулеметчики уже изготовились и всех положат? Даем нашим сигнал замереть, и подползаем поближе.

— Мыкола, эй Мыкола! Ходи сюды!

Ну вот и второй нарисовался. Вижу и третьего, дверь открывается и выходит на крыльцо, тоже с папиросой. Идиоты — часовому курить нельзя, не только оттого, что демаскирует, но и затем, что огонек ночное зрение сажает напрочь! Так глаз у нас устроен, что побыв в темноте, повышает чувствительность, но медленно — а вот к свету адаптируется почти мгновенно. Лежим, смотрим, до этих гоблинов метров сто. Все ж хорошо, что лето, трава — тут, практически за городом, лишь на дороге асфальт. И ветерок веет, значит трава шуршит. Пожалуй, можно и поближе, не заметят!

— Волк, я Лось-1. Цели? — голос в радиогарнитуре.

Волк, это мы, "группа захвата". А "лось" пришло на ум, глядя на Булыгина — два метра рост, за центнер вес, и ни грамма жира, сплошь тренированные мышцы (за полтора года в "лесных егерях"). И двигается ловко и легко как белка, что у качков практически не встречается. Вот интересно, Михалков про своего Дядю Степу уже написал?

— Лоси, основной. Один, к нам.

Основной вариант — держат окна. Если оттуда ударят пулеметы — гасить. Хотя, если там действительно сотня, то где ее посты? Тогда часовых должно быть побольше. И одна пара нужна здесь, потому что "винторез", бесшумный и беспламенный, достанет до зданий лишь от ограды — а вот СВД может работать и издали.

Подползают. Ну, снайперов не надо учить передвигаться скрытно и бесшумно. Особенно снайперов-фронтовиков, отвоевавших больше года. Пилютин с Булыгой — ох, мужики, втягиваю я вас в истории, но простите, ваше умение и опыт, это нам лишний шанс на успех операции. Значит так, этих курящих гавриков у забора мы завалим сами, ваша задача — бесшумно прикрыть, если из двери выскочит "разводящий" (а кем еще был тот мужик на крыльце?), или если (если!) все ж нарисуется замаскированный "секрет", или того хуже, группа захвата. Ночь темная, хотя июнь, но Киев ведь, а не Ленинград, и даже облака набежали, так что в полусотне шагов человека не разглядеть без ПНВ. И фонарей нет — только тусклая лампочка над входом. А вот открытые настежь окна мне не нравятся сильно — мало того, что внутри все хорошо будет слышно, если нашумим, так и для стрельбы удобно!

— Стая, готовы? Мы начинаем!

Что хорошо, забор тут решетка, но с каменным парапетом внизу, высотой где-то по колено. Удобно за ним укрыться… или группу захвата укрыть. Но ведь бесшумных засад не бывает — ну, если только там совсем крутые спецы лежат! И если что, через ограду легко перекинуть гранату, тогда не позавидую укрывшимся. Полсотни метров преодолеваем за пять минут. Гаврики рядом совсем… если бы не решетка, можно было бы их из "винтореза" снять, а если в прут и рикошетом? Ни один ведь крикнуть не должен! Ну вот, снова сошлись, беседуют.

— Эй, Мыкола, а что делать будешь, когда колхозы отменят? И все имущество назад?

— Справным стану. Тут главное, хоть небольшой капиталец нажить, а после уже легче, как в оборот его пускать. Рубль дал — два взял.

— Смотри, не прогори. Голодрань берет охотно — возвращать не любит.

— А зброя зачем? И с хлопцами сговориться, чтобы было малая, но оружная сила. Тогда любого строптивого в бараний рог согнем.

— Первым делом председателя нашего, на осине повесим. Обнаглел совсем, все себе тянет.

— Так он нашему хорунжему кажись, сват. Как бы тебя не удавили, а такие разговоры.

— Ничось, посмотрим еще, как карта ляжет.

А никак уже у вас не ляжет, будущие мироеды! Поднимаюсь над парапетом, в руке ПБ (пистолет бесшумный). И в головы, с семи метров, по подсвеченной папиросками цели — хлоп, хлоп! Готовы.

— Стая, пошли!

Все ж хорошо, что ветерок. Не то было бы слышно. Как два десятка мужиков, обвешанных оружием, выдвигаются на исходные максимально быстро — нет тут заграждений, и не надо думать о противопехотных минах! Сейчас, по закону подлости, только бы не выглянула снова морда из дверей! Тогда придется ее гасить, а если там внутри еще кто-то? Будет тогда "вариант два" — разносить все из "рысей", шесть стволов, по четыре выстрела на каждый, поровну зажигательных и термобарических. Дома конечно, капитальные, стены наверное в метр — но уж стольких попаданий им хватит! Вот только не будет гарантии, что не выживут главари, за которыми мы и пришли — ради кучи схроновой пехоты и стараться не стоило бы! И остается сомнение — а вдруг там и больные с персоналом?

На исходных. Стрелки с "рысями" готовы, снайперы тоже. Рябой колдует у забора, закладывая сюрприз — если нам придется спешно отходить с пленным, или, упаси боже, с "двухсотыми" или "трехсотыми". А пока десантники строят нам живую пирамиду, и мы перелетаем на ту сторону, тремя парами — и вперед!

Корпус, самый ближний к ограде. В форме буквы "Г", короткое крыло, с отдельным входом, это наш объект и есть. Заходим с торца — меньше шанс что нас увидят из окон "длинной стороны", если там кому-то не спится. Окна первого этажа нараспашку, пробегая мимо, слышу храп, в принципе влезть можно было бы? Нет — на фоне окна будет шибко приметно, и не так удобно стрелять, как от двери. Вот если дверь будет заперта… Не заперта — обычно, когда окна не закрывают, то дверь не запирают тоже. Доктор нам план нарисовал, так что расположение помещений мы хорошо представляем. За дверью коридорчик, и комната сторожа-дежурного. Тук-тук, кто там сидит?

Без стука, конечно. Из-под двери пробивался свет, и слышались голоса. На слух четверо, и они там играют, что ли? Ну, будет вам счас голивуд с ужасами — а в роли ужасов, мы. Точно, четверо, сидят за столом, режутся в карты, мне и Вальке-Скунсу на их рожи любоваться некогда, четыре раза "хлоп". Это что, караул был, что ли? От двадцати, шестеро — но лишь двое службу тянули на постах, а прочие в помещение, и в карты, тут бдим?

Финн, Мазур, держите коридор. Две палаты на первом этаже, мы с Валькой в одну, Влад с Рябым в другую… удачно зашли! Палата, как сказал доктор, двенадцатиместная, но две койки вижу свободные, а на прочих, спят! Мирные больные — вот только у входа, где вешалка и стол, оружие сложено, и винтари, и ППС, и "шмайсеры", а некоторые и с собой прихватили, на спинки кроватей повесили — и не проснетесь теперь! Трудно ли взять в ножи спящих? Если умеешь двигаться быстро и бесшумно, и знаешь, куда бить, учили нас этому — не сложно, но очень грязно. Главное, на крови не поскользнуться, под конец. А на самый последний случай, если кто-то спит по-звериному чутко, и проснется — то в левой руке у меня и Вальки те же ПБ. Можно было и одним холодняком, как с немчиками в Кюстрине у моста — те мальчишки-зенитчики, кто и пробудиться успел, лишь пищали "нихт" и "муттер", руками закрываясь, оружие у них по орднунгу было в пирамиду составлено — но здесь окно открыто, еще кто-нибудь наружу сиганет, и нам еще второй этаж брать, где самые волчары, так что надо с гарантией. Нам стрелять не пришлось ни разу, Рябому лишь однажды. Вот и двадцати одного бандеровца нет — двадцать семь, с караулом. Теперь наверх!