Черный мотылек - Рут Ренделл

— Все нормально, — ответила Сара. — За меня можешь не беспокоиться.

Тайгер не пришел. У Рози появился новый поклонник, или, может быть, парень на вечер — Нил. Переступив порог паба, Сара начала волноваться, что Адам все-таки не придет. Слова Викки ничего не меняли. Его отсутствие станет очередным шагом в этой игре, построенной на провокации и грубости, разочаровании и ожидании нового, — старой, доведенной до крайности игре в недоступность.

Сегодня Сара пила виски, оставляя синий отпечаток на бокале. Через полчаса она сходила в туалет и оглядела себя в зеркале. Можно подумать, она долго просидела в ледяной воде и замерзла до полусмерти: лицо бледное, губы синие. Она уговаривала себя: сейчас вернется к столу, и Адам уже там; она оттягивала возвращение, приглаживая успевшие спутаться волосы, накладывая очередной слой синей помады. Вот вернется к столу, и Адам уже там.

Но его не оказалось. Викки подняла вопрос о том, где провести остаток вечера. Барнстепл — такая дыра. Не пора ли всей компании перебраться в Лондон? Если б они жили в Лондоне, как счастливые Сара и Адам, у них была бы сотня местечек на выбор. Кто-то предложил наведаться в винный погребок, закрывавшийся только в полночь, кто-то тем временем принес еще пять порций выпивки. Александр посоветовал здесь же и поужинать, и все принялись изучать меню. Сара чувствовала, что ей кусок в горло не полезет.

Принесли их заказ, обычный набор пивного бара — пироги с почками, рыбу и курицу с жареным картофелем, все это составили на маленький столик, и без того загроможденный соусами и корзинкой с хлебом. Сара отщипывала кусочки хлеба и подливала себе выпивку. Что же делать, если Адам так и не явится? Шло к десяти. Уже час она не участвовала в разговоре, ограничиваясь «да» и «нет». Если Адам не придет, повторится то, что уже было в прошлые выходные, — снова одинокое возвращение домой, темный дом, где ее ждет — или не ждет — мама, а папочки больше нет. Она этого не выдержит.

Или Адам хочет от нее какого-то поступка? Доехать до коттеджа, позвонить в дверь, выслушать оскорбления, повернуться и уйти, чтобы через пять минут он нагнал ее в темноте. Или он вынуждает ее к нестерпимому, унизительному ожиданию, и она должна ехать домой и снова возвращаться, неделю за неделей, пока, не выдержав, не наберет его лондонский номер? Но как долго это терпеть? И потом, пойдя навстречу желаниям Адама, Сара нарушит правила игры — ведь именно враждебность, постоянное взаимное отталкивание так заводят обоих.

Подняв глаза, она увидела Адама — он вошел не через главный вход, а через боковую дверь. В одно мгновение все ее страхи, все сомнения испарились. Жар затопил ее, поднимаясь к голове, кровь приливной волной ударила в голову. Мелькнула одна лишь разумная мысль: как это странно, необъяснимо, ведь достаточно лишь увидеть этого человека — даже не услышать его, не ощутить прикосновение руки, а только увидеть, — и ее охватывает столь мощное желание. Собственное тело пугало Сару, оно вышло из-под контроля и вело себя так, как можно будет только потом, в объятиях Адама, под его руками. У нее вырвался судорожный вздох. Прежде она не утрачивала власть над собой до такой степени. Адам косился в ее сторону, слегка приподнимая брови.

Хорошо еще, что друзья объясняют ее реакцию недовольством или страхом перед Адамом. Тот подошел, встал у стола, поздоровался, ни к кому не обращаясь:

— Привет!

Он не смотрел в сторону Сары. Она знала, что он не посмотрит. Рози сдвинулась влево, Викки — вправо, Адам втиснул между ними стул и сел.

— Это Нил, — представила Рози.

— Привет, Нил!

— Мы как раз обсуждали, куда пойти.

— Как всегда, — заметил он.

— Вот именно. Есть идеи?

— Тут особо некуда идти.

— Можно в клуб. Открылся новый погребок.

— Мне все равно, — ответил Адам. — Я тут не задержусь. Заглянул, чтобы выпить по-быстрому.

Холодным, равнодушным взглядом он смерил Сару. Она ответила ему таким же. Желание пьянило, она не знала, сумеет ли, поднявшись, устоять на ногах. Сейчас он «выпьет по-быстрому» и выйдет, а она — за ним. Паб скоро закрывается. А если она не встанет, не сможет идти? Холодные глаза встретились с ее глазами. Он ждет, чтобы она начала перепалку, которая постепенно будет становиться все более ожесточенной, оскорбительной, остро-волнующей.

Сара заговорила, с трудом выталкивая слова:

— У тебя свидание, Адам?

— Что?

— Я спрашиваю: у тебя свидание?

Адам покачал головой: дескать, невозможно понять, что бормочет эта сумасшедшая, что за мысли бродят у нее в голове. Ребята напряглись. Сара почувствовала, как Рози под столом пожимает ей руку — такая поддержка была для ее неожиданной, но еще более неожиданным оказался следующий жест Адама. Пошарив в большом кармане своего пиджака, он вытащил книгу, томик в мягкой обложке, и бросил ее на стол. Один из бокалов опрокинулся, красное вино потекло между тарелками, закапало на пол. Викки принялась вытирать его бумажной салфеткой.

Это была книга ее отца, «Призрачная аудитория».

Страницы замусолены, уголки обложки надорваны, картинка — призраки, застигнутые рассветом — испорчена. Вино залило переплет, казалось, из черного мотылька сочится кровь. Словно защищаясь от удара, Сара прижала руку ко рту.

— На блошином рынке купил, — похвастался Адам. — За тридцать пенни. Хотите почитать — милости просим, если, конечно, кто-то из вас сможет продраться через это, — я, например, не смог. — Неторопливо повернув голову, Адам посмотрел Саре в лицо, краснеющее все сильнее, потом перевел взгляд ниже, ощупывая ее тело. — Ты-то, конечно, давно имела возможность получить это сомнительное удовольствие.

Сара, потрясенная, ничего не могла ответить, она ощущала лишь все более цепкое пожатие пальцев Рози — ненужную, невостребованную поддержку.

— Этот знаменитый романист был напыщенным старым дурнем, верно? Претенциозный глупец! По мне, это своего рода достижение — написать девятнадцать книг, одну скучнее другой!

— Адам! — попытался одернуть его Александр.

Одновременно с ним заговорила Викки:

— Послушай, это уже неприлично. Разве ты не знаешь, что Джеральд Кэндлесс — отец Сары?!

— Какой смысл говорить о нем, не будь он ее отцом? Правда, не очень-то она на него похожа. Он смахивал на ящерицу с бакенбардами. Как говорится, мудрое дитя знает своего отца, верно?

— Разумеется, он был моим отцом, ты, ублюдок! — взорвалась Сара.

— Прелестно. Большое спасибо. Гордиться тут особо нечем. На твоем месте я бы о таком родстве помалкивал.

— Прекрати, Адам! — Рози, негодуя, вскочила. — Это просто невозможно. Мы не станем тебя тут терпеть. Это отвратительно, это ужасно…

— Что ужасно? Я не сказал этой женщине ничего, чего бы она не знала: этот любимец интеллектуальной публики был завзятым халтурщиком, и книги его — сплошное дерьмо, только он называл это искусством и кое-кого сумел убедить.