Манагер - Евгений Щепетнов

Я никак не мог вклиниться в монолог словоохотливого мужика и только кивал: да, повозка! да, загары!

Мы проникли в дом через неприметную калитку, которая открывалась хитрым образом: слуга чего-то там потянул палочкой с крючком, доставая через забор, — калитка и открылась. Не зная, и не догадаешься, что так можно открыть. А догадаешься — не найдешь, чего и как зацепить крючком. Деревенская хитрость…

Мы остались у порога, и я слышал, как слуга кричит в доме:

— Вставай, хозяин! Тут пришли смотреть повозку и загаров! Покупатели пришли!

Довольно долго ничего не было слышно, кроме ругани слуги и мычания, похожего на брачный рев марала — ы-ы-ы-ы! у-у-у-у! Потом в дверях все-таки показался Заруга. Наверняка это был он — мужчина тоже лет около шестидесяти, опухший от пьянства, который стал цепко осматривать все вокруг, включая нас, маленькими острыми глазками.

Он пошатнулся, ухватился за косяк двери, встал прямо, поддерживаемый верным слугой, потом с трудом произнес хриплым голосом:

— Значит, покупатели? Демоны вас задери… отдохнуть не дадут… приболел я немного. Идите, смотрите повозку и загаров, Андруг вам покажет. — Затем Заруга пошатнулся и с грохотом упал назад, на дощатый пол, исчезнув в темноте коридора.

Подумалось: «Вот и каюк нашей сделке. Похоже, Заруга закончил свою жизнь в этом бренном мире, чтобы в следующей реинкарнации стать трудолюбивым, а самое главное — непьющим… загаром».

Снова вылетела порция ругани, изрыгаемой слугой, а потом появился и он сам:

— Пошли, покажу вам!

— А он там… не того? Живой? — осторожно поинтересовался я. — Есть с кем сделку по покупке заключать?

— Да чё ему сделается — одной шишкой больше, одной меньше. Как жена померла, совсем спился… Она только и держала его в руках. Жаль, чахотка ее съела, не смогли вылечить. Ну, пошли, покажу вам и повозку и загаров. Если понравится, я его все-таки как-нибудь протрезвлю, договоритесь о цене. Айда за мной.

Справа от дома, под большим навесом, стояла повозка, которая с первого взгляда мне понравилась — огромные колеса, крепкий тент, мощные ребра обрешетки — все было сделано для длительных дальних путешествий. В ней имелось место и для груза, и для того, чтобы поспать экипажу, — эта повозка была даже добротнее и больше, чем у Рагуна.

Загары тоже выглядели прекрасно — огромные, сытые животные с лоснящимися боками и крепкими острыми рожками на головах. Они посмотрели на нас и утробно захрюкали, видимо встречая своего конюха.

— Видите, хорошие быки! Застоялись только. И повозка хороша. Ну что, будете с Заругой разговаривать?

— Скажи, Андруг, а что он за них предполагал взять? Сколько стоят?

— Насколько я знаю, за повозку и сбрую — три тысячи монет, а за загаров — по полторы. Итого — шесть тысяч монет. Дорого, да? — Слуга с сожалением посмотрел на нас. — Но они стоят того, больше скажу — они стоят дороже, чем он запрашивает. В городе бы с вас тысячи на четыре больше запросили! Так что, если деньги есть — не пожалеете, что купили! Будете с хозяином разговаривать?

— Будем. Пошли. Надеюсь, ты его поднимешь и приведешь в чувство.

Надеждой жив человек, да только наши надежды в этот раз таяли на глазах — Андруг тряс своего хозяина, обливал его водой, вливал какие-то снадобья, но в течение сорока минут или больше так и не смог привести его в сознательное состояние. Устав, он сел на скамью возле окна в коридоре и развел руками:

— Все хуже и хуже напивается! Приспособился какую-то хрень добавлять в вино — бабка одна тут ему продает, якобы почти шаманка. Как выпьет эту гадость — сутки пластом лежит, зато, как протрезвеет, говорит, что летает на небо и разговаривает с женой. Уж не знаю, правда или нет про разговоры с женой, но то, что он убивает себя, — это точно. Я и не знаю, что делать, господа! Может, завтра придете? Вы видите, что творится? Бревно бревном, как поленом по голове врезали. Ну так что делать будем?

Рункад внимательно посмотрел на меня и слегка пожал плечами. Я тоже пожал плечами и глубоко вздохнул — ну только-только отошел, отдохнул, и снова… Теперь я попробую это сделать аккуратно, а не как с Рункадом, со всей дури.

Я встал на колени перед лежащим на полу купцом, под взглядом живо заинтересовавшегося моими действиями слуги развязал завязки его рубахи и положил руки ему на голую грудь.

Прикасаться к купцу было противно — потное, давно не мытое тело пованивало и не вызывало ни малейших эстетических чувств, но делать было нечего. Я сосредоточился и пустил в него волну исцеления, требуя от бесчувственного тела, чтобы оно изгнало алкогольное и какое-то иное отравление.

Купец на глазах порозовел, исчезли отеки и синюшность под глазами, мне показалось, что даже его запах изменился — до того, как я начал лечение, его дыхание отдавало чем-то вроде ацетона — в голове всплыло, что это обычно бывает при сахарном диабете. Похоже, Заруге без меня оставалось жить не так уж много, он постарался разрушить свое тело и сделал это очень умело и активно. Под конец лечения я пустил в мозг купца установку на то, чтобы когда он возьмет в рот любой алкоголь — его вырвало. Усмехнулся про себя: «Пусть это будет ему прощальным подарком от шамана».

Слуга с почтением следил за моими действиями, а когда я отвалился от купца, устало встал на ноги присел на скамейку сказал:

— Это не вы ли тот шаман, что сжег этого придурка Васунту? Тут вся деревня уже гудит, что этот идиот хотел захватить великого шамана и, хотя тот приказал ему не трогать его и спутников, напал на него. За что и поплатился.

— Слава бежит впереди вас, господин Манагер, — тихонько шепнул мне на ухо Рункад и, усмехнувшись, ответил слуге: — Да, это он, великий шаман. Не надо было этому лордишке лезть к такому человеку, угрожать ему! А что говорят люди? Не собираются родственники этого лордишки как-то мстить? Люди Васунты не собираются предпринимать каких-то действий против нас?

— Да вы что! Они напуганы до смерти и боятся, что вы явитесь потребовать от них вернуть ваших людей!

— Каких людей? Ну-ка, ну-ка, расскажи-ка мне, что там за люди у лорда? Какие такие наши люди? — вздрогнул я.

У меня застучало в висках, я заволновался, предчувствуя чего-то неожиданное.

— Остатки команды с вашего корабля. Их человек пять, матросы все. Парнишка какой-то с разбитой головой — говорят, не жилец. Ну и все вроде как…

— Парнишка? Лет четырнадцати, симпатичный такой? — У меня даже потемнело в глазах. — Живой?

— Живой вроде как, но говорю вам — не жилец. Непонятно вообще, как он выжил, — ему чем-то кожу с головы снесло, как будто дикий зверь старался. Шаманка местная зашила, но в сознание парень, говорят, так и не приходит. Это мне слуги лордовские рассказали, да и подруга моя — она там поварихой работает. Теперь сын лорда, Зигрант, стал лордом, после гибели отца. Тоже болван еще тот, но поразумнее папаши. Папаша совсем придурок был — только рабынь портить да изображать из себя великого воина, за что и поплатился. Слушайте, а чего хозяин не встает? Спит, что ли?