Генетик - Анатолий Маев

Ответ космополита последовал мгновенно:

— Еще не родилась на свет женщина, которая говорила бы правду!

Еврухерий вновь погрузился в размышления. Какие-то мысли витали в его голове, но положить их на язык не удавалось. Он несколько раз начинал фразу и, не договаривая, останавливался.

Семен Моисеевич пришел на помощь:

— Сам Залп от нее не уйдет, потому что любит ее по-настоящему. Увы, когда Илл-Анна убеждала, что тоже его любит, она говорила неправду. Не потому, что хотела обмануть, но потому, что несчастна. Ей вообще не дано любить — ей предписано слушаться отца. Любить может только человек с духовным началом, а у нее начало материальное. Поэтому они и расстанутся. Собственно говоря, иначе-то и быть не может, ибо, как вы, надеюсь, помните, «материальное и духовное начала совместить нельзя».

— Но она бы пошла за него, да отец ведь не разрешил, — словно в оправдание Илл-Анны заметил Макрицын.

Семен Моисеевич поочередно подтянул голенища своих гусарских сапог и задумчиво произнес:

— Говорите, отец не разрешил… Да неужели вы, умный человек, не понимаете, что женщина и не хотела, чтобы отец разрешил? Илл-Анна по определению не может жить за рамками привычного ей доисторического бытия, которое определяется дикими племенными понятиями о хорошем и плохом. Поймите: ничто, кроме духовного начала, не способно вытащить человека из болота. Ничто!

Слова «полуфранцуза-полуеврея» посеяли какие-то сомнения в душе Еврухерия, суть которых он выразил вопросом:

— А вот интересно мне вдруг стало: и вправду, что такое любовь?

— Точного определения нет, никогда не было и не будет. Это вам не математика — косинус делим на синус, получаем котангенс, и никак иначе. С любовью намного сложней. Из известных суждений заслуживают внимания лишь несколько. Лично я отметил бы Платона с Аристотелем да Фрейда, но сам придерживаюсь собственного определения, если вам любопытно.

— Послушаю, — снизошел ясновидящий.

— Любовь есть духовно-половое влечение, сила которого определяется степенью готовности к самопожертвованию, — отчеканил Семен Моисеевич.

Тем временем голоса Залпа и Илл-Анны становились все тише и тише.

Неожиданно раздался треск ломающегося камня, зашевелился и приподнялся асфальт, и на поверхности, как грибы, стали появляться какие-то необычные люди. Все они имели поразительно хитрые, невероятно проницательные и устрашающе холодные глаза. Словно по команде, эти люди мгновенно образовали кольцо, внутри которого оказались Илл-Анна и поэт.

От увиденного Макрицына охватил ужас, и он заорал. Космополит, подскочив к нему, попытался утихомирить:

— Что вы орете как резаный? Успокойтесь, вас не тронут! Я рядом с вами. Продолжайте записывать.

Кольцо из людей, сужаясь, приближалось к Илл-Анне и Александру. Макрицын узнал тех самых мурлыканов, которые отговаривали женщину от встреч с Залпом. Целостность круга нарушилась: из него выбежал человек и, встав лицом к возлюбленной Залпа, произнес:

— Мы нашли его. Он очень богат! И уже едет из дальних болот, чтобы жениться на тебе. Ты не можешь ослушаться отца!

Сделав к нему шажок, женщина оглянулась, посмотрела на Залпа и остановилась в нерешительности.

— Но я люблю Сашу! — произнесла Илл-Анна.

Люди громко засмеялись.

— Несчастная! — голосом, полным презрения, произнес брат отца. — Ты разве забыла, что ты — женщина?

— Нет, — прозвучал робкий ответ.

— Ты забыла, что наши женщины не имеют права любить? Забыла, что наши женщины выходят замуж по воле отца?

— Нет, — покачала головой Илл-Анна, — я это не забыла. Но я люблю Сашу и хочу быть его женой. Мне хорошо с ним! Я хочу быть с ним, хочу ощущать его каждое мгновение рядом! Он мой желанный!

— Одумайся, ты на грани падения! Мы стремимся уберечь тебя от презрения и осуждения всего племени, а ты уже близка к падению. Ты перестала понимать, что говоришь! Порядочной женщине не должно быть хорошо с мужчиной, она не может ощущать и желать мужчину. Мужчине должно быть хорошо с порядочной женщиной, мужчина может ощущать и желать порядочную женщину, просто как мужчина или когда решит, что ему нужен ребенок. И ты не можешь думать и поступать иначе, пока носишь косынку на шее! Пойдем с нами! — Мурлыкан и протянул к Илл-Анне руку.

Словно загипнотизированная, женщина сделала несколько шагов вперед, и сразу же соплеменники подхватили ее и унесли. Залп остался один.

Сюжет молниеносно поменялся, и Еврухерий вновь оказался в комнате, где на троне сидел лысый мужчина.

— Чё, всем уже растрезвонить успела? — раздался его громкий, грубый, коробящий слух голос.

Макрицын увидел, как человек на троне злым, уничтожающим взглядом, полным ненависти и презрения, смотрит на статую. Не понимая, что происходит, он перевел глаза на Семена Моисеевича.

— Вик-Арра рассказала Залпу, что Илл-Анна упала и повредила нос, — пояснил космополит. — Я, признаться, сам не возьму в толк, какой уж тут криминал, отец так на родную дочь кидается. Но знаете, я давно пришел к выводу, что только дома, в семье, индивидуум в своей истинной сути предстает. На людях все мы хороши: кто в гриме, кто в маске, кто в парике… Приспосабливаемся. Общаешься с человеком на работе, к примеру, и до чего же он милым и душевным кажется! А дома тот самый тип весь вечер на диване лежит, семечки грызет и одним лишь своим присутствием наводит ужас на домочадцев… Грустно, но вынужден констатировать, Еврухерий Николаевич: многие семьи в каменном веке остались. В наше-то время, чтобы взрослая женщина, мать, бежала от любимого человека домой, как нашкодившая школьница, боясь быть наказанной родным отцом!

Монолог космополита был прерван Залпом, поведение которого становилось явно неадекватным. Поэт метался по комнате, произнося одни и те же вопросы: «За что ты так жестоко наказываешь меня? Ну почему? Скажи, что случилось?» Илл-Анна молча сидела в кресле. Возможно, она и не слышала его — в ожидании окончательного вердикта взор женщины был обращен к трону. Из ее глаз ручьем текли слезы, взгляд полон мольбы и страха. А повелитель, молча прищурившись, смотрел на нее. Лицо было страшное, искаженное злой, надменной улыбкой… Наконец он медленно встал, еще больше сощурил глаза и металлическим голосом произнес одно слово: «Нет».

Илл-Анна подбежала к Александру:

— Все, Саша, я не буду твоей женой. Я не люблю тебя.

— Зачем ты обманываешь? — вздрогнул Залп.

— Я не обманываю, — ответила женщина. — Но не могу выйти за тебя замуж. Забудь меня, ты найдешь другую женщину и будешь с ней счастлив.

И в этот момент Залп ударил Илл-Анну по лицу…

— Сволочь! — в сердцах воскликнул Макрицын.

— Прошу прощения, вы кого имеете в виду? — спросил космополит.

— Ее, конечно! Александр ее любит, а она с ним так поступила!