Прямая и явная угроза - Том Клэнси

Откуда черпают они такое мужество? — подумал Джек с изумлением. Одно дело воевать с людьми — Райану приходилось делать это. Но бороться со смертью, зная, что в конце концов они проиграют, и всё-таки продолжать бороться... Такова природа профессии врача.

Господи, ну и мрачное же у тебя настроение сегодня утром, сукин ты сын, Джек.

А каково было бы мнение адмирала?

Он сказал бы: перестань мучить себя и займись работой.

Смысл жизни заключался именно в этом — продолжать трудиться, стараться выполнить свои обязанности как можно лучше, сделать мир безопасным и пригодным для жизни. Конечно, признался Джек, ЦРУ может показаться странным местом для осуществления таких целей, очень странным, но не для Райана, которому приходилось заниматься здесь весьма необычными, но в то же время очень полезными вещами.

Его внимание привлёк запах. Он повернулся и увидел, что кофеварка на тумбочке включена. Должно быть, это Нэнси, понял он. Но кружки адмирала Грира исчезли, и вместо них на серебряном подносе появились обычные кофейные чашки с надписью «ЦРУ». Раздался стук в дверь. Появилась голова Нэнси.

— Через две минуты у вас встреча с начальниками отделов, доктор Райан.

— Спасибо, миссис Каммингс. Это вы сварили кофе? — спросил Джек.

— Сегодня утром позвонил адмирал. Он сказал, что в первый день кофе вам очень понадобится.

— А-а... Я буду у него сегодня вечером и поблагодарю за заботу.

— У него был бодрый голос, — заметила Нэнси с надеждой.

— Хорошо бы так.

Начальники отделов собрались точно в назначенное время. Джек налил себе чашку кофе, предложил собравшимся, и минуту спустя они принялись за работу. Как всегда, первый утренний доклад касался Советского Союза, за ним последовали остальные. Интересы ЦРУ охватывали весь земной шар. Джек присутствовал на таких совещаниях уже несколько лет, так что ничего необычного для него в этом не было — только теперь он сидел за столом начальника управления. Он знал, как должны проходить подобные совещания, и не нарушал их привычного течения. Дело оставалось делом. Адмирал хотел от Джека именно этого.

* * *

Одобрение президента было получено, и события стали развиваться намного быстрее. Как всегда, каналы связи с зарубежными государствами шли через Агентство национальной безопасности, и контакты с ними затруднялись только разницей во времени. Ещё раньше в несколько посольств США в Европе была послана шифрограмма, предупреждающая советников по юридическим вопросам о том, что следует быть наготове. В назначенное время — сначала в Берне — телетайпы, работающие по закрытым спутниковым каналам, застучали, и длинные бумажные ленты поползли из них. В центрах связи всех посольств США техники-связисты сразу обратили внимание на то, что шифровки поступают по самым закрытым и надёжным системам. Первый, или регистрационный, лист предупредил связистов, что дальнейшая информация поступит по шифровальным кодам разового использования, и соответствующие блокноты пришлось извлекать из сейфов, где хранились и ключи к ним.

Для сообщений особой важности — таких, например, которые сопровождают предупреждение о возможном начале войны, — обычные шифровальные аппараты просто были недостаточно надёжны. Это было доказано агентурной сетью Уолкера Уитуорта. В результате американские системы шифров подверглись быстрым и коренным изменениям. В каждом посольстве находился специальный сейф фактически это был сейф внутри ещё одного сейфа. Там хранились кассеты, на первый взгляд самые обычные. Каждая из них была обтянута прозрачным, но кодированным по цвету плотным пластиковым покрытием, причём на кассете были нанесены два номера. Один номер — в данном случае 342 — представлял собой регистрационный номер оригинала кассеты. Второй — в посольстве США в Берне номер 68 — означал индивидуальную кассету и серии 342. В случае, если пластиковое покрытие одной из этих кассет в любой стране мира было нарушено, поцарапано или даже просто сдвинуто, все кассеты этой серии немедленно сжигались — исходя из вероятности, что шифр мог попасть в руки противника.

В данном случае техник-связист извлёк кассету из места её хранения, проверил номер и дал старшему смены убедиться, что номер на кассете действительно тот, что требовался.

— Я вижу на кассете номер три-четыре-два.

— Согласен, — ответил его начальник. — Номер три-четыре-два.

— Начинаю открывать кассету, — произнёс техник, покачивая головой из-за абсурдной торжественности всего процесса.

Пластиковый облегающий чехол упал в четырехугольную корзину, стоящую рядом с его столом, и техник вставил кассету во внешне самый обыкновенный, но дорогой плеер, соединённый электронным каналом с другим телетайпом, расположенным в десяти футах.

Затем он поставил первоначальную распечатку переданного сообщения на пюпитр и начал печатать.

Текст сообщения, уже зашифрованный на оригинале кассеты серии 342 в Агентстве национальной безопасности, находящемся в Форт-Миде, штат Мэриленд, был дополнительно зашифрован перед передачей по системе спутниковой связи самым надёжным шифром Государственного департамента под названием «Страйп», но даже если бы кто-то располагал необходимым ключом к разгадке текста, зашифрованного кодом «Страйп», он получил бы текст вроде «деерамо верак кеуджрт» или вроде того, что объяснялось супершифром, заключённым в кассете. Это повергло бы в отчаяние любого, кто счёл, что ему удалось разгадать секрет кодированной американской связи. Во всяком случае, это вызвало недоумение техника-связиста, которому пришлось сконцентрировать все своё внимание на печатании слов вроде «деерамо верак кеуджрт» вместо слов, имеющих какой-то смысл.

Каждая буква проходила через плеер, принимавший её и рассматривавший как цифру, начиная от 1(А) до 26(2), и затем прибавляющий цифру, на кассете. Таким образом, если 1(А) в первоначальном тексте соответствовал ещё одному 1(А) на кассете, единица прибавлялась к единице и получалось 2(В) на расшифрованном тексте. Транспозиции на кассете были совершенно случайными, их источником были атмосферные радиопомехи, проведённые через компьютер в Форт-Миде. Такая система не поддавалась расшифровке и относилась к одноразовым шифрам. Определить порядок или угадать случайное, произвольное поведение исключалось. До тех пор, пока кассета не попадала в руки противника, разгадать подобный шифр не представлялось возможным. Система эта, известная как «Тэпданс», не использовалась для всех каналов шифрованной связи только по одной причине было очень непросто изготовить, разослать, хранить и следить за тысячами кассет, необходимых для этого. Скоро, однако, положение должно было измениться — лазерные диски заменят кассеты с магнитными лентами. Профессия дешифровальщиков применялась со времён королевы Елизаветы, и это техническое нововведение угрожало её существованию, подобно тому, как после появления калькуляторов и компьютеров устарела логарифмическая линейка.

Техник сосредоточенно продолжал нажимать на клавиши, ворча себе под нос о позднем времени. Он рассчитывал уйти с работы в шесть часов и заранее предвкушал, как сядет за ужин в уютном ресторанчике в двух кварталах от посольства. Разумеется, он не мог видеть расшифрованный «чистый» текст, что выползал из телетайпа в десяти футах от него, но, говоря по правде, это ничуть его не интересовало. Он занимался своей работой уже девять лет, и единственной причиной, по которой оставался на ней, была возможность путешествовать. Берн являлся уже третьей иностранной столицей, куда его направили. Он не был таким интересным, как Бангкок, но и не таким скучным, как город, где техник провёл своё детство, — Итака, штат Нью-Йорк.