Адмирал Кузнецов - Владимир Булатов

Черчилль улетел позднее. Он задержался в Севастополе, осмотрел сохранившееся со времен осады города в XIX веке английское кладбище, где был похоронен его знаменитый родственник Мальборо — Джон Черчилль. «Мы посетили его могилу утром, — писал после войны в своих мемуарах Черчилль, — и были очень поражены заботливостью и вниманием, с которыми за ней ухаживали русские».

Нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов отвечал за пребывание гостей в Севастополе и их отлет с морского аэродрома. Поэтому, когда последний иностранный самолет и корабль покинули Крым, адмирал облегченно вздохнул. Подобного рода дипломатические обязанности на первый взгляд, казалось бы, не очень сложные, тем не менее доставляли немало хлопот советскому флотоводцу.

В своих воспоминаниях Н. Г. Кузнецов оставил лаконичные и точные характеристики союзных адмиралов, с которыми шли дипломатические переговоры на Ялтинской конференции. Об английском адмирале Эндрю Каннингхэме он написал так: «Передо мной предстал человек уже в годах, среднего роста, с воспаленными усталыми глазами. Каннингхэм был самым заслуженным моряком английского флота. Твердый принцип последовательного прохождения службы и выслуги лет по-прежнему играл первостепенное значение в Англии при выдвижении на тот или иной пост. Именно такой путь и прошел Каннингхэм». Добавим, что талантливый флотоводец сэр Э. Каннингхэм был убежденным «нельсоновцем», его дерзкие операции во многом способствовали победам британского флота на Средиземном море.

А вот характеристика, данная Кузнецовым американскому адмиралу: «Кинг с первого же взгляда произвел впечатление старого морского волка: подтянутый, высокий, с обветренным красным лицом. Адмирал флота Кинг был узким специалистом — моряком, но, как теперь известно, умел, когда нужно, настойчиво проводить свою линию в ходе самых крупных операций на Тихом океане. Именно ему американские историки приписывают правильное решение о наступлении на Японию со стороны Тихого океана в противовес настоятельным предложениям Маккартура продвигаться на Токио вдоль береговой линии…»

В справочном издании «Кто есть кто во Второй мировой войне» Эрнст Кинг был назван «архитектором победы на Тихом океане».

Сохранились воспоминания о Крымской конференции Адмирала Флота Советского Союза В. А. Касатонова: «Мне довелось присутствовать в феврале 1945 года на Ялтинской конференции в группе Народного комиссара ВМФ и лично наблюдать напряженную и умелую работу Николая Герасимовича, в ходе которой он твердо, настойчиво и авторитетно проводил в жизнь указания Ставки Верховного Главнокомандования. Вспоминаю, с каким уважением относились 1С нему члены делегаций союзных государств».

После Крымской конференции военные события стали разворачиваться быстрее, чем ожидалось. Советские войска уже двигались к Берлину, окружая со всех сторон столицу рейха. Боясь опоздать даже к «шапочному разбору», в этом же направлении энергично двигались и наши союзники.

8 мая была подписана безоговорочная капитуляция фашистской Германии и Указом Президиума Верховного Совета день 9 мая был объявлен праздником Победы. Под салют в честь победы над Германией войска 1 — го Украинского фронта 9 мая освободили Прагу.

Правительство приняло решение провести в Москве военный Парад Победы. Моряки, как и все девять фронтов, готовили сводный полк, которым командовал герой Севастополя вице-адмирал В. Г. Фадеев. День 24 июня выдался дождливым, но настроение у всех было праздничное. Парадом командовал маршал К. К. Рокоссовский. Нарком ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов, который был непременным участником всех парадов и демонстраций, стоя всегда в центре на трибуне мавзолея, с особой гордостью вспоминает этот праздник: «Кульминационным, незабываемым моментом были те минуты, когда советские воины бросили поверженные вражеские знамена к подножию Мавзолея. Казалось, вот теперь навсегда покончено с фашизмом. О настроении, царившем в этот день по всей Москве, да и стране, нет нужды говорить…»

После Парада Победы в Георгиевском зале Кремля состоялся праздничный прием. Адмирал Н. Г. Кузнецов был приглашен на этот вечер с супругой. Сохранились воспоминания об этом памятном дне Веры Николаевны: «К Николаю Герасимовичу подходили маршалы и генералы, поздравляли друг друга, благодарили за помощь. Помню, как всплакнул Еременко: „Спасибо, что моряки перевозили наши войска“, слова Рокоссовского: „Всегда был рад, когда в моей армии воевала хотя бы рота бесстрашных моряков“, слезы на глазах Чуйкова, вспоминавшего моряков под Москвой, дом Павлова в Сталинграде (тогда я узнала, что, оказывается, Павлов был моряком) и что благодаря морякам 62-я армия не погибла. Подходили и другие, говорили о Ленинграде, Севастополе, Одессе, Новороссийске… Сталин поднялся и произнес тост: „Выпьем за тех, кто нам очень нужен во время войны, но о ком потом быстро забывают“. Я и теперь примериваю эти слова к Николаю Герасимовичу, кажется, что понимаю их смысл. От приема осталась память — „платок Победы“. На нем изображены государственные флаги всех стран — победительниц во Второй мировой войне. Непередаваемые чувства восторга охватили нас, собравшихся вечером, чтобы увидеть салют Победы на балконе Дома правительства, выходившем в сторону Кремля. Салютовали тысячи орудий, и под их гром Марк Рейзен пел песню „Артиллеристы“… Это было грандиозно!»

Но война оставила и незаживаемые раны: гибель друзей и родственников, страдания миллионов соотечественников, все 1418 дней и ночей Великой Отечественной. Николай Герасимович сутками пропадал на службе и в боевых командировках. Разлук было много. «Как бы он ни был занят, обязательно вспомнит о нас, — вспоминает Вера Николаевна, — заскочит на минутку, позвонит по телефону, пришлет записку на служебном бланке, написанную цветным карандашом».

С начала войны Вера Николаевна вместе с детьми — первенцем Николаем и сыном от первого брака Николая Герасимовича, Виктором, который с начала войны стал жить с семьей отца, переехала в Куйбышев. В 1943 году они вернулись в Москву. В 1945 году родился второй сын Веры Николаевны и Николая Герасимовича — Владимир. Сам Николай Герасимович так оценил свои семейные отношения: «Моя семья — мой самый надежный тыл!» И жена, и сыновья помогали выдержать «архангельскому» флотоводцу все испытания невиданной по жестокости войны…

13 апреля 1945 года скончался президент США Франклин Рузвельт. В тот же день глава советского правительства И. В. Сталин направил новому президенту Гарри Трумэну телеграмму с соболезнованиями.

Трумэн уже с первых дней своего президентства решил дать бой Советскому Союзу по польскому вопросу. Во время встречи его с В. М. Молотовым он высказал сожаление по поводу отсутствия прогресса в этом вопросе и, прибегнув к резкому тону, попытался оказать давление на советского министра иностранных дел. Вызывающим актом стало подписание президентом США приказа от 8 мая 1945 года о резком сокращении поставок в СССР по ленд-лизу. Сделано это было без предварительных консультаций с Москвой. Заметное ухудшение американо-советских отношений после прихода в Белый дом президента Трумэна вызвало серьезное беспокойство не только в широких кругах американской общественности, но даже у членов правительства США. В этих условиях Г. Трумэн предпринимает обходный маневр: в СССР направляется Г. Гопкинс. Его пребывание в Москве с 25 мая по 6 июня подробно описано в его биографии. Отметим только, что американский дипломат сделал все возможное, чтобы сгладить наметившиеся противоречия между США и Советским Союзом и возобновить дружеские отношения между державами.