Дыхание снега и пепла. Книга 2. Голос будущего - Диана Гэблдон

Улисс, усталость которого от долгого путешествия выдавали только отяжелевшие веки, тихо шагнул вперед, взял сливочник и аккуратно заменил его джемом, поставив креманку рядом с моей тарелкой.

– Благодарю, – сказала я, и он любезно склонил голову.

– Не желаете ли еще копченой рыбы, мадам? – осведомился он. – Или еще ветчины?

Я покачала головой, так как мой рот был набит тостами. Улисс скользнул прочь к двери, подняв нагруженный поднос, по-видимому, предназначенный для Иокасты, Дункана или для обоих.

Джейми рассеянно смотрел ему вслед.

– Я тут думал, саксоночка, – сказал он.

– Никогда бы не догадалась! – вставила я. – О чем же?

Он на секунду удивился, но, поняв шутку, улыбнулся.

– Ты помнишь, что я говорил тебе, саксоночка, о Брианне и вдове Маккаллум? Что она не будет долго колебаться, если Роджер Мак не будет соблюдать осторожность, где следует?

– Помню, – сказала я.

Он кивнул, как будто подтверждая что-то для себя.

– Ну, девочка оказалась в похожей ситуации. Маккензи из Леоха горды, как Люцифер, все без исключения, и к тому же ревнуют по-черному. Ты не захочешь им переходить дорогу, а уж предавать их и того меньше.

Я осторожно его рассматривала поверх чашки с чаем, раздумывая, куда он клонит.

– Я всегда думала, что их отличает харизма, помноженная на хитрость. А что касается предательства, то в этом твоих дядь было не переплюнуть.

– Одно без другого не бывает, так ведь? – спросил он, вытягивая руку с ложкой, чтобы опустить ее в джем. – Прежде чем предать кого-то, его нужно обольстить, разве нет? И мне думается, что мужчина, готовый на предательство, быстрее и опаснее среагирует, если кто-то предаст его самого. Или женщина, – добавил он мягко.

– О, наверное, ты прав, – сказала я, с удовольствием прихлебывая чай. – Иокаста, ты имеешь в виду.

Я осознала это, последовав за его логикой. Маккензи из Леоха обладали сильным и властным характером. Интересно, каков был дед Джейми по материнской линии, известный своей жестокостью Рыжий Джейкоб? Я и прежде замечала небольшие сходства в поведении Иокасты и ее старших братьев.

Колум и Дугал хранили непоколебимую преданность друг другу – но больше никому. А Иокаста, по большому счету, была одна, оторванная от семьи в возрасте пятнадцати лет, сразу после своего замужества. Конечно, она была женщиной, а потому очарование и шарм в ней были заметнее, но это не значит, что в ее душе не было места коварству. Или ревности, если уж на то пошло.

– Ну, очевидно, что она знала о предательстве Гектора – мне интересно, был ли портрет Федры способом показать всему миру, что она в курсе, или это было личное послание для Гектора? Но в любом случае, какое отношение это имеет к нынешней ситуации?

Он покачал головой.

– Не Гектора, – сказал он. – Дункана.

Я уставилась на него, открыв рот от удивления. Не беря во внимание все прочее, Дункан был импотентом; он рассказал об этом Джейми накануне свадьбы с Иокастой. Джейми криво усмехнулся и, потянувшись через стол, положил большой палец под мой подбородок, закрывая мой рот.

– Это только предположение, саксоночка. Но я думаю, что должен пойти и поговорить с Дунканом. Ты со мной?

* * *

Дункан сидел в маленькой комнате, которую он приспособил под свой личный кабинет, она приютилась над конюшней рядом с комнатушками для конюхов. Он сидел, сгорбившись в кресле, скорбно глядя на неопрятные кипы бумаг и запыленные бухгалтерские книги, которые занимали все горизонтальные поверхности.

Он выглядел смертельно уставшим и казался постаревшим с тех пор, как я видела его в последний раз на барбекю в честь Флоры Макдональд. Его седые волосы заметно поредели, а когда он повернулся поприветствовать нас и солнце осветило его лицо, я увидела тонкий шрам от заячьей губы, скрытый в кустистых усах, о котором упоминал Роджер.

Жизненная энергия, казалось, покинула его, и, когда Джейми аккуратно поднял тему, ради которой мы пришли, он и не пытался ничего отрицать. На самом деле, наоборот, он, казалось, был рад выговориться.

– Так ты разделил ложе с девочкой, Дункан? – спросил Джейми прямо, избегая окольных путей.

– Ну, нет, – ответил он неопределенно. – Я бы, конечно, не отказался, но она ведь спала в гардеробной Джо… – От упоминания жены его лицо залила краска, и оно приобрело нездоровый пунцовый оттенок.

– Я имею в виду, познал ли ты эту женщину в интимном смысле? – спросил Джейми, стараясь сохранять самообладание.

– Ох, да, – он сглотнул. – Да, познал.

– Как именно? – спросила я резко.

Лицо Дункана покраснело до такой степени, что я испугалась, что его сейчас хватит удар. Какое-то время он пыхтел, как косатка, но в конце концов лицо стало возвращаться к своему нормальному цвету.

– Она кормила меня, – наконец-то сказал он, устало потирая рукой глаза. – Каждый день.

Иокаста вставала поздно и завтракала в своей гостиной в присутствии Улисса, чтобы спланировать день. А Дункан, который каждый день своей жизни поднимался до рассвета и, как правило, ожидал в качестве завтрака сухую корку или в лучшем случае драммак – овсянку, смешанную с водой, – просыпаясь сейчас, обнаруживал около своей кровати чайник горячего чая, миску густой каши, сдобренной медом и сливками, тосты с маслом и жареные яйца с ветчиной.

– Иногда она приносила жареную рыбу, обвалянную в кукурузной муке, хрустящую и сладкую, – мрачно добавил он, предаваясь воспоминаниям.

– Ну, это, конечно, большой соблазн, Дункан, – сказал Джейми не без сочувствия. – Мужчина уязвим, когда голоден. – Он бросил на меня иронический взгляд. – И все же…

Дункан был благодарен Федре за ее доброту и, будучи мужчиной, конечно, восхищался ее красотой, но, по его собственным горячим заверениям, в чисто платоническом смысле.

– Безусловно, – скептически сказал Джейми. – Так что случилось?

В ответ Дункан поведал, что уронил масло, пытаясь одной рукой намазать его на тост однажды утром. Федра поспешила подобрать осколки упавшей чашки, а затем подхватила тряпку, чтобы вытереть масло с пола, а затем и с груди Дункана.

– Ну, я был в своей ночной сорочке, – забормотал он, снова краснея. – А она была… у нее были… – Он поднял руку и совершил неопределенные движения в области груди, которые, видимо, означали, что платье Федры подчеркивало достоинства ее фигуры, в особенности в такой непосредственной близости к Дункану.

– И? – безжалостно продолжил Джейми.

И кое-что появилось. Плоть Дункана не осталась безразличной к происходящему – это обстоятельство было признано с таким стеснением, что его придушенный голос было едва слышно.

– Но я думала, вы не можете… – начала было я.