Становление Хранителя - Даниил Широков

Забрав плащ у парнишки на входе, я отправился восвояси. Ресторан Розалин остался позади. Вечерело, и людей на улицах становилось чуть меньше, чем обычно. Большая часть сидела в родных гнёздах или же попивала пиво в ближайшем трактире. Магические фонари по обе стороны дороги придавали городу особый шарм, мягким синим светом перекрашивая унылую серую мостовую. Я брёл, не зная, куда хочу попасть. В голову заходили странные и никак не связанные между собой мысли.

Эранда ведёт войну против Орфана. Я, его союзник по воле случая, должен уничтожить её. Девочку, потерявшую семью из-за моего странного знакомого. Конечно, я увидел лишь её перспективу. Ситуация обязана быть осмотренной со всех сторон конфликта, коль таковой возник. А значит, у меня есть парочка вопросов к пепельноголову.

Нет, от своих слов отступаться тоже не вариант. Коль хочешь спасти мир, будь готов кем-то и чем-то пожертвовать. Таких, как эта женщина, много. Таких, как Орфан, ещё меньше. Других людей, перемолотых в жерновах интриг властителей, просто не сосчитать. Стоит ли беспокоиться за каждого? Всех не осчастливишь. Война, развязанная Эрандой во имя мести, справедлива.

Но это не моя война.

Примерно таким образом я добрался до дома гильдии. Свет внутри горел, что было несвойственно для такого времени суток. Приём посетителей обычно заканчивался с первыми фонарями, а сейчас там явно кто-то был. Может, Орфан приказал поработать сверхурочно? Выясним.

Проскользнув через дверь, я оказался внутри. Место за стойкой пустовало, зато у окна стоял Паро, что-то старательно выискивающий в документе у себя в руках. Лысый верзила сменил броню на кольчугу и кожаные штаны, а при моём появлении даже не дёрнулся. Пожав плечами, я отправился на второй этаж, но был остановлен прямо на лестнице.

— Эй, Итан.

— Да, господин Паро? — вежливо отозвался я.

— Спасибо, что вы с Орфаном помогли мне, — улыбнулся воин. — Моя благодарность не знает границ. Может, когда война закончится, я назначу тебя наместником земель Асцаин. Пепельный нарассказывал мне, сколь силён ты, как солдат. Такие всегда нужны!

Всё в том же спокойном тоне отблагодарив Лорда Юга, я проследовал в кабинет. Орфан оказался на месте: почитывая книгу, он делал пометки у себя в дневнике. Увидев меня, он отвлёкся, отложил литературу и поднялся, пожав протянутую руку, а затем вернулся обратно за стол. Я же остался там, где и стоял.

— От тебе несёт хорошим спиртным, — ухмыльнулся он. — Полагаю, всё прошло успешно. Чего потребовала мисс Эранда?

— Свёрток, что ты носишь на шее, — ровным голосом ответил я. — И свежий рапорт разведки, что Паро отдал кому-то из своих людей.

Улыбка стремительно сползла с лица пепельноголового. Поднявшись, он несколько секунд смотрел себе под ноги. Пауза затягивалась, и я ждал, что же мне скажут.

— Интересно, откуда она узнала, — вздохнул наконец Орфан. — Полагаю, дальше скрывать что-то было бы глупо.

— Ты, конечно, мог бы просто не отдавать мне нужную вещь без объяснений, — прищурился я. — Но сам понимаешь, так я не работаю.

— Хорошо, — кивнул он, проходя до двери и закрывая её на ключ. — Садись на моё место, а я тут, на диванчике.

— Как знаешь, — пожал я плечами, плюхаясь за стол. — Прежде чем ты мне начнёшь изливать душу, я задам тебе два вопроса.

Он вновь кивнул, откидываясь и прикрывая глаза. Сейчас Орфан выглядел как очень старый человек, которому насыпали соль на старую незаживающую рану.

— Первый, — не обратив внимания на состояние человека напротив, начал я. — Зачем ты вырезал практически всю семью Эранды, а её оставил в живых? И второй: где сейчас её мать?

— Ха! — воскликнул он. — Хорошо, Джон. Я расскажу тебе историю, а дальше ты сам решишь, как поступать.

— Надеюсь, это не сказка, — вздохнул я. — Потому что в них всегда счастливый конец.

— Как-то в одной богатой семье родился ребёнок, — проигнорировав мою просьбу не рассказывать сказку, завёл свою шарманку пепельноголовый. — Родители обожали своё дитя, заботились о нём, словно о бриллианте.

— Всё-таки сказка, — покачал я головой. — Ладно, уж аналогию я провести сумею. Дальше.

— Годы шли, ребёнок рос, и мать с отцом начали приучать его к торговле, — продолжил Орфан, не открывая глаз. — Все секреты, все хитрости, все уловки, что они выучили за долгие годы в своём деле, они передали чаду. Ребёнок словно пластилин, Джон. В детстве мы всё принимаем как должное, не задаваясь вопросами морали, чести и достоинства. Так и дитя не вопросило, откуда родители всё это знают. Почему отец то и дело возвращается с кровью на своём плаще, почему дедушка так редко встречается с внучкой.

— И кем же были члены её семьи? — заинтересовавшись, спросил я. — Это же девочка, как я понял.

— Убийцами, шпионами, служившими правящей верхушке, — хмыкнул пепельноголовый. — Они забирали жизни мужчин, женщин, детей, молодых и старых, богатых и бедных… Никто не знал их лиц, никто не знал, где и как они живут.

— И потом появился благородный герой, что очистил мир от мусора, — хохотнул я. — Но не смог поднять клинок на дитя.

— Это не сказка, — ответил мне Орфан, переходя на шёпот. — В один момент отец семейства получил приказ… или скорей заказ, если использовать профессиональный термин. Заказ требовал перерезать глотку одному воину, что сопротивлялся новой, недавно введённой политике. И отец девочки выполнил его…

Орфан вскочил, впиваясь в меня взглядом, а тон его резко подскочил, став едва ли не криком.

— ОНИ УБИЛИ МОЮ ЛЮБОВЬ, ДЖОН! ЗНАЕШЬ, ЧТО ЭТО ТАКОЕ? КОГДА САМЫЙ ДОРОГОЙ В ТВОЕЙ ГРЁБАННОЙ ВЕЧНОЙ ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕК УМИРАЕТ У ТЕБЯ НА РУКАХ?! КОГДА ЕГО КРОВЬ ПРОПИТЫВАЕТ НЕ ТВОЮ ОДЕЖДУ, НО ДУШУ, ДЖОН! ДУШУ, КОТОРОЙ НЕ СУЖДЕНО УЖЕ СТАТЬ ПРЕЖНЕЙ!

Я вздрогнул поначалу, затем и сам прикрыл глаза.

— Значит, ты и тот воин… — начал я.

— Да, — обессиленно произнёс Орфан, опускаясь обратно на диван. — Мы любили друг друга. Я хотел покончить с жизнью, когда он покинул этот мир. Но я не смог, Джон. Я не смог, потому что я бессмертен. Вот ты — ты, Джон, живёшь уже много тысяч лет. Неужели ты не понимаешь, какого это — терять нечто столь важное?

— У меня тоже есть тот, кого я люблю, — кивнул я. — И я отдал бы все свои годы, лишь бы не дать ему умереть.

— Тогда ты знаешь, что я не мог не отомстить, — процедил Орфан, и я заметил слёзы на его лице. — Да, я совершил ошибку. Возможно, не стоило оставлять Эранду в живых. Но тогда… Прямо тогда я спросил себя: а виновато ли дитя в деяниях своей семьи? Нет. Оно не знало, оно не могло знать и понимать. Поэтому я ушёл.

— Мне… Мне жаль, Орфан, — сказал я. — Вся эта история похожа на твои волосы — серая и словно бы бессмысленная.

— Вот уж спасибо, — ухмыльнулся он через слёзы. — Её мать… Она жива. Я запечатал её разум, но она в порядке. Я не чудовище, чёрт подери… Я тоже…