Орел приземлился - Джек Хиггинс

— Хастлер, — холодно сказал Шафто, — вы снова оспариваете мой приказ, и я так быстро разжалую вас в рядовые, что не успеете вспомнить, как вас зовут. — Он одного за другим оглядывал унтер-офицеров, и правая щека его начала подергиваться. — Что, у всех тут кишка тонка?

— Да нет, сэр, — ответил Мэллори. — Мы идем за вами, полковник.

— Вот так-то лучше, — сказал Шафто, — иначе я пойду туда один с белым флагом.

— Вы хотите сказать, что намереваетесь предложить им сдаться, сэр?

— Сдаться? Как бы не так, капитан. Я буду вести переговоры, а вы тем временем займете позицию — вам отпускается ровно десять минут с того момента, когда я войду в деревню. Итак, вперед!

* * *

Девлин проголодался. Он разогрел суп, сжарил яичницу и положил ее между двумя толстыми ломтями хлеба, испеченного Молли. Он ел, сидя на стуле у очага, когда порыв холодного воздуха тронул его левую щеку — это открылась дверь. Он обернулся. В дверях стояла она.

— А, это ты? — весело спросил Девлин. — Я перекусываю, прежде чем идти за тобой. — Он поднял сандвич. — Ты знаешь, что эта вещь была изобретена графом, не меньше?

— Ты, подонок, — отрезала Молли. — Ты — грязная свинья. Ты обманул меня.

Она бросилась на него, стараясь ногтями вцепиться в лицо. Он схватил ее за руки и пытался утихомирить:

— Что случилось?

Но он, конечно, знал причину.

— Я все знаю, — сказала Молли. — Его зовут не Картер, а Штайнер, и он, и его люди — проклятые немцы, которые здесь для того, чтобы захватить мистера Черчилля. А тебя как зовут? Уж не Девлин, конечно, я уверена.

Он оттолкнул ее, взял бутылку ирландского виски и стакан.

— Да, Молли, не Девлин. — Он покачал головой. — Я не хотел тебя втягивать в это дело, любовь моя. Так случилось.

— Проклятый предатель!

Он заговорил в отчаянии:

— Молли, я ирландец, а это значит, что я так же не похож на тебя, как немец на француза. Я иностранец. Мы совсем не одно и то же, хотя оба говорим по-английски, но с разным акцентом. Когда это уразумеют люди?

Теперь в глазах Молли появилась неуверенность, но она упорствовала:

— Предатель!

Лицо Девлина посуровело, глаза сделались синие-синие, подбородок поднялся.

— Не предатель я, Молли. Я солдат Ирландской республиканской армии и служу делу, которое мне так же дорого, как тебе — твое.

Ей необходимо было сделать ему больно, ранить его, но оружия у нее было.

— Ну, это не поможет ни тебе, ни твоему другу Штайнеру. Ему — конец или скоро будет. А ты пойдешь следом.

— О чем ты говоришь?

— Памела Верекер была со мной в церкви, когда он со своими людьми привел туда ее брата и Джорджа Уайльда. Мы услышали достаточно, чтобы она бросилась в Мелтам за американскими рейнджерами.

Он схватил ее за руки.

— Когда это было?

— Иди к черту!

— Скажи мне, будь ты проклята! — Он грубо потряс ее.

— Думаю, они уже в деревне. Если бы ветер дул оттуда, ты услышал бы перестрелку, так что ничего, кроме как бежать, тебе не остается, пока у тебя есть шанс.

Он отпустил ее и с презрением сказал:

— Конечно, и это было бы разумно, но я так никогда не поступал.

Он надел кепку, очки и плащ. Подошел к камину и нащупал что-то под пачкой старых газет за корзиной для дров. Там были две ручные гранаты, которые дал ему Риттер Нойманн. Девлин снял с них предохранитель и аккуратно положил за пазуху. Маузер — в правый карман, на шею повесил «стен», удлинив ремень настолько, чтобы он оказался на уровне талии — в случае необходимости стрелять одной рукой.

Молли спросила:

— Что ты собираешься делать?

— В долину смерти, Молли, любовь моя, въехали шесть сотен… и прочая такая же старая английская ерунда. — Он налил себе стакан виски и увидел на ее лице удивление. — А ты думала, что я побегу на холмы и оставлю Штайнера в беде? — Он покачал головой. — Господи, девочка, а я думал, ты меня немножко знаешь.

— Ты не можешь туда идти. — В голосе ее зазвучала паника. Лайам, — тебе ничего не удастся сделать. — Она схватила его за руку.

— Но я должен, милая. — Он поцеловал ее в губы и решительно оттолкнул. Повернулся к двери. — Кстати, я написал тебе письмо. Правда, небольшое, но если тебе интересно, оно на полочке над камином.

Дверь хлопнула, а она стояла, окаменев. Где-то в другом мире взревел мотор и затих. Уехал.

Молли нашла письмо и лихорадочно развернула его. В нем было написано: «Молли, единственная любовь моя. Как сказал когда-то один великий человек, я пережил смену моря, и ничто и никогда теперь не будет таким, как было. Я приехал в Норфолк, чтобы сделать дело, а не влюбиться первый и последний раз в жизни в уродливую крестьянскую девочку, которая так неосторожно поступила! Теперь ты будешь знать обо мне худшее, но не думай обо мне плохо. Расстаться с тобой — наказание для меня. Пусть оно на этом и кончится. Как говорят в Ирландии, мы знали свои два дня. Лайам».

Слова стали расплываться, глаза Молли наполнились слезами. Она сунула письмо в карман и, спотыкаясь, вышла из дома. Лошадь была привязана к кольцу. Молли быстро развязала ее, взобралась на седло и пустила галопом, ударяя по шее сжатым кулаком. В конце дамбы она пустила лошадь напрямую через дорогу, перепрыгнула через живую изгородь и помчалась напрямик по полям к деревне.

* * *

Отто Брандт сидел на парапете моста и с беззаботным видом курил сигарету.

— Что же будем делать, бежать?

— Куда? — Риттер посмотрел на часы. — Без двадцати пять. Стемнеет самое позднее в шесть тридцать. Если мы до темноты продержимся, то сможем по двое-трое просочиться в Хобс Энд. Возможно, кто-нибудь из нас смог бы попасть на катер.

— У полковника могут быть другие планы, — заметил сержант Альтманн.

Брандт кивнул:

— Точно, только его здесь нет, поэтому, мне кажется, нам лучше приготовиться к бою.

— И сразу встает важная проблема, — сказал Риттер. — Мы сражаемся только как немецкие солдаты. Нам было ясно сказано это с самого начала. По-моему, пришло время сбросить маскарад.

Он снял красный берет, парашютную куртку и остался в немецкой летной блузе. Вытащил из кармана форменную пилотку и надел ее под положенным углом.

— Это относится ко всем, — сказал он Брандту и Альтманну — так что поворачивайтесь побыстрей.

Джоанна Грей наблюдала всю эту сцену из окна спальни. Вид формы Риттера заставил ее вздрогнуть. Она видела, как Альтманн пошел на почту. Минуту спустя появился мистер Тернер. Он перешел мост и направился к церкви.