Солдат. Политик. Дипломат. Воспоминания об очень разном - Николай Егорычев

Длительное, более чем сорокалетнее правление страной династии Надир-шаха мало что изменило в социально-экономическом устройстве страны. Бескровный переворот 1973 года и приход к власти в качестве главы государства, а затем и президента М. Дауда был своего рода выражением протеста против продолжающегося существования феодальных отношений в стране.

Апрельская революция и ожесточенная борьба, которая фактически переросла в гражданскую войну и продолжается поныне, разрушили феодальный строй в Афганистане. Как бы дальше ни развивались события в этой стране, реставрировать старые феодальные отношения уже не удастся. И это заслуга Апрельской революции, которая в будущем, несомненно, правильно и высоко будет оценена историей.

Однако правомерным является вопрос: почему же за десять лет, прошедших после Апрельской революции, не удалось стабилизировать положение в стране, приступить к воплощению в жизнь высоких целей, провозглашенных революцией, и чем может закончиться вооруженная борьба в Афганистане?

История Апрельской революции сложна и противоречива. Революцию приветствовало городское население, учащаяся молодежь. В авангарде революции находилась армия. Однако подавляющее большинство населения страны – неграмотное, бесправное крестьянство – осталось в стороне, а открытыми ее противниками были крупные помещики-феодалы, верхушка национальной буржуазии и чиновничества, которые в то время не представляли серьезной угрозы новому режиму.

Сегодня можно, к сожалению, отметить, что созданная в 1965 году Народно-демократическая партия Афганистана (НДПА), которая пришла к власти в результате революции, не была готова к осуществлению руководящей роли в афганском обществе. Партия, руководителем которой в то время был один из ее основателей Н. М. Тараки, насчитывала 18 тысяч членов. Устав НДПА, принятый в 1966 году, предусматривал, что она будет развиваться как партия марксистско-ленинского типа. Но она не могла выполнить эту задачу, поскольку была слаба в идейном и организационном отношении. Ее разрывали изнутри фракционные, национальные и клановые противоречия. Она не имела обоснованной стратегии и тактики, учитывающей особенности национально-демократической революции. Вместо того она выдвинула утопические лозунги, призывая к строительству социализма в Афганистане. Это оттолкнуло от революции значительное число тех, кто ее первоначально поддерживал, создало предпосылки для усиления контрреволюционных выступлений.

Тяжелый удар революции был нанесен ренегатом X. Амином и его окружением, пытавшимся установить в стране режим геноцида и террора. Грубейшие ошибки были допущены по отношению к религии, началось гонение на ее служителей, попытки искоренения исламских традиций. Официально была провозглашена линия на установление диктатуры пролетариата. Земельно-водная реформа не учитывала традиций афганского народа, и в результате провести ее не удалось.

Своими ошибочными действиями НДПА очень быстро изолировала себя от широких масс, создала условия для подрывной деятельности контрреволюции. Противники Республики Афганистан, вопреки фактам, утверждают, что до декабря 1979 года никакого вмешательства извне во внутренние дела Афганистана не было, а в стране началась гражданская война.

Необходимо подчеркнуть, что не подлежит сомнению факт, что вооруженное и иное вмешательство во внутриафганские дела с территории Пакистана и Ирана началось уже в первые месяцы после прихода к власти в Афганистане нового режима.

Так, например, в марте 1979 года так называемые «стражи исламской революции» Ирана проникли в один из крупнейших городов Афганистана Герат и спровоцировали там мятеж. Именно в эти дни Тараки впервые обратился к Советскому Союзу с просьбой об оказании военной помощи. Были и другие обращения.

Ввод советских войск в Афганистан в декабре 1979 года не только не остановил, а, наоборот, катализировал внешнее вмешательство во внутренние дела этой страны. В связи с вводом ОКСВ противники режима получили так необходимые им «аргументы», чтобы убедить население в том, что Советский Союз «оккупировал» Афганистан и посягает на его независимость, что «неверные» хотят силой искоренить ислам и что им надо объявить «священную войну» – джихад. Многие служители ислама и авторитеты племен оказались в лагере оппозиции. Все это значительно усугубило и без того сложную военно-политическую обстановку в стране.

Можно ли было предвидеть такое развитие ситуации при принятии решения? Рассматривая афганскую проблему с позиций политического реализма, ответ может быть только утвердительным. Тогда было иначе.

В докладе на XIX Всесоюзной конференции КПСС Горбачев говорил: «…извлекая уроки из прошлого, нельзя не признать, что командно-административные методы не обошли и внешнеполитическую область. Случалось, даже важнейшие решения принимались узким кругом лиц, без коллективного, всестороннего рассмотрения и анализа, иногда и без должного совета с друзьями. Это приводило к неадекватной реакции на международные события и политику других государств, а то и к ошибочным решениям. К сожалению, не всегда взвешивалось, во что обойдется народу и чем может обернуться тот или иной вариант действий».

Эти оценки можно полностью отнести к афганской проблеме.

В первый период после ввода советских войск в Афганистан еще были, по-видимому, возможности не допустить эскалации конфликта. Но они использованы не были. Иждивенчество тогдашнего руководства НДПА, его стремление отсидеться за спиной ОКСВ и наших советников не были вовремя замечены и приостановлены. Разлад между народом и руководством страны все более углублялся. Группировка Кармаля быстро впитала наши самые худшие черты периода застоя: махровый бюрократизм, антидемократические методы руководства, коррупцию, вела дело к углублению раскола внутри партии.

Состояние углубляющейся гражданской войны, все большее вмешательство извне во внутриафганские дела блокировали всякие социально-экономические программы. Проблема беженцев приобрела угрожающие размеры. Военное решение вопроса зашло в тупик. Контрреволюцию подавить не удалось. Афганистан оказался в состоянии глубочайшего политического и экономического кризиса.

Здесь было бы уместно оговориться о некоторых характерных особенностях развернувшейся в Афганистане борьбы. Зачастую события в этой стране понимаются слишком схематично: вот, мол, есть передовой народный строй, против него ополчились политические противники разных мастей, доведя дело до гражданской войны. Есть внешняя контрреволюция со своими штабами в Пакистане и Иране, и есть внутренняя вооруженная оппозиция, которая руководит боевыми действиями на территории Афганистана.

Но это лишь схема. В жизни все это осложняется влиянием религиозных, национальных, родоплеменных и других факторов, которые оказывают заметное воздействие на характер отношений в афганском обществе.

Помню, пришел ко мне крупный религиозный деятель и стал жаловаться, почему члена политбюро ЦК НДПА, председателя Совета министров РА Кештманда так понизили в должности, назначив лишь секретарем Центрального комитета партии. Он говорил, что Кештманд является гордостью двухмиллионного хазарейского народа и что факт освобождения его от должности председателя Совмина свидетельствует о том, что, как и прежде, хазарейцев продолжают принижать в стране. То есть для этого религиозного деятеля гораздо больше значила национальная, а не партийная принадлежность Кештманда.