Отражение. Зеркало войны  - Галина Гончарова

И кольчуги не было, точно…

Надо доложить господину. Только не сейчас, к утру, когда леди уедет, а господин освободится. И настроение у него будет получше. В милосердие хозяина Сарет не слишком верил. Другое дело, что верных и надежных людей много не бывает, их всегда недостаточно. Поэтому его могут и пощадить.

Но Варсона придется найти и добить.

Интересно, кто его увез? Карета была без гербов, ждали его, точно сообщники. Не то бы сучка их порвала…

Сарет поморщился.

Рука, разодранная собачьими клыками, болела. И кровь текла, и заживать раны будут долго. Хорошо, хоть кость не сломана.

С-сука!

Но хороша, собака!

На Ирис он не злился, собака ведь. Понятное дело, и защищать хозяина будет, и кусаться. А вот Варсону он шею точно свернет. Надо только найти, где этот мерзавец спрячется. Или точно узнать, что он сдох.

А может, не говорить господину?

Сарет плюнул и пошел перевязывать руку. К утру решит. Такие решения с бухты-барахты не принимаются, это уж точно.

* * *

В доме было до сих пор весело и людно.

– Куда его, госпожа?

Знать бы!

Матильда едва зубами не скрипнула, но потом отдала указания Аманде. В гостевые покои, позвать лекаря.

Кто это?

Купец, не видно, что ли? Привез на продажу собаку, а его хотели в ножи и забрать борзую силой. Сил хватило отбиться, выбежать и позвать на помощь. Мы, как благородные люди, помогли. Да и собака – прелесть. Вот очнется, поговорим о покупке.

Шикарная борзая вызвала у всех восторг. И тут же была осмотрена со всех сторон.

Оказалось, что шерсть у нее немного в крови, но сучка не ранена. И борзая тут же была утащена на кухню, ее же надо кормить и гладить? Обязательно!

Сучка поскуливала, но не вырывалась и не сопротивлялась. Понимала, что хозяину помогут.

Лоран вышел, когда раненого тащили в гостевые покои, узнал о происходящем и отправился смотреть на собаку. Собака ему тоже понравилась. Так что вокруг раненого купца закружились аж целых два лекаря.

Сняли одежду…

– Ах вот оно что, – сообразила Ровена, которая получше разбиралась в ранах.

Кольчугу Варсон не носил. А вот подшить металлическими бляшками камзол – спокойно. И не тяжело, и помогло.

Когда его ударили под лопатку, нож чуть скользнул по одной из бляшек и ушел в сторону.

Легкое пострадало, а вот сердце осталось цело.

Повезло еще, и что нож не вытащили сразу из раны. Так бы мог начаться пневмоторакс, но – повезло. Клинок узкий, рана глубокая, начали образовываться сгустки фибрина…

Матильда прикидывала на основании кино и книжек, благо анатомию она проходила.

Да, гадость, но ведь не на живых людях и не на трупах им все показывали? На картинках, в фильмах, на схемах. И элементарную первую помощь их в школе оказывать учили. И объясняли, что к чему и что куда. Тут Матильда сидела и слушала внимательно.

Когда у вас дома больной, когда…

Да просто – мало ли что случится? Это вам не противогаз надевать и не падать «головой в противоположную сторону от ядерного взрыва». Это в жизни пригодится. Не знаешь как, не знаешь когда, но рану перевязать, жгут наложить… По нашим временам это не роскошь, а необходимость.

Рану Варсону обработали, причем Матильда лично проследила за чистотой рук, инструментов, повязки. Повязку щедро сдобрили медом, что девушка также одобрила и отправилась спать.

Искренне надеясь, что сегодня на ее девичью честь никто не покусится.

Вот серьезно – все равно не проснется.

– Жаль, что мы не можем ходить во сне. Как лунатики, – вздохнула Матильда, забираясь под одеяло.

Марии-Элене тоже было жалко.

– Может, попробуем?

– Можем и попробовать. Но лучше на мне, а не на тебе.

– Почему?

– У тебя тут целый кагал посторонних личностей. Еще чего заподозрят – оно нам надо? Будут потом беречь и стеречь, не отобьемся.

– А у тебя только Беся. Поняла. Надо попробовать.

– Ты тоже живностью обрастаешь, – подколола Матильда. – Собачка не нравится?

– Нравится, – согласилась Малена. – она красивая. И умная, точно… рвалась к хозяину. Вряд ли он ее продаст.

– Да, шикарная зверюга. Жаль, я такую завести не смогу.

– Почему?

– Потому что. Малечка, собака должна жить во дворе. А где ты у меня двор видишь? Если просто выводить гулять, это надо либо три-четыре раза в день с ней заниматься, либо не заморачиваться. Завести-то я могу хоть крокодила в ванной, но мало кто задумывается, что мы не просто игрушку покупаем. Это живое существо, со своим характером, вкусами, привычками, норовом… и вам придется подстраиваться друг под друга. Тебе здесь проще. Есть псарня, есть псарь…

– А маленькие собачки?

– Тогда проще завести кошку. С ними и гулять не надо, и кошки более самодостаточны.

Звучало логично.

Малена зевнула, заползла под одеяло – и отключилась.

Спа-а-а-ать…

Аллодия, в районе Интары

Войско степняков останавливалось на ночлег.

Обустраивалось, располагалось, раскидывало шатры, разжигало костры…

Завтра они отправятся к Ланрону.

Не было рядом с каганом Ренара Давеля, а сам Хурмах слишком ненавидел Торнейского, чтобы оставить наглый демарш без ответа. Это как блоха.

Вы же не пойдете на музыкальный вечер, пока она прыгает и кусается? Поймать наглую тварь, раздавить, а уж потом наслаждаться музыкой, и никак иначе.

Каган с удобством расположился в своем шатре, ожидая, пока к нему приведут новую наложницу. Но вместо двух женщин в шатер вошла лишь одна.

– Бурсай?

Не недовольство. Так…

Старуха упала на колени.

– Прости меня, мой каган! Я не смогу привести к тебе твою наложницу!

– И почему же?

Хурмах пока еще не гневался. Его приказы исполнялись мгновенно, но всякое ведь бывает? Казнить Бурсай он всегда успеет…

– Сегодня обнаружилось, что она носит дитя господина.

Хурмах секунду осознавал слова старухи, а потом снял с пальца кольцо с рубином и бросил ей. Бурсай подхватила на лету и низко поклонилась.

– Это тебе за добрую весть. Но почему сама женщина не пришла сказать ее?

Бурсай вовсе уж распласталась по полу.

– Глупая девка, мой каган! Она расстроилась, разнервничалась, и нам пришлось дать ей макового отвара. Совсем чуть-чуть, чтобы не повредить ребенку. Ее радость была слишком велика, чтобы она могла предстать пред очи господина.