Белая королева - Бернхард Хеннен

Но когда следующей ночью Человек-ворон взглянул на левую луну, которую люди называли Луной Сердца, он заметил крошечное черное пятно. Раньше этого пятна не было, и Человек-ворон понял, что дочь Творца Небесного приняла подаренное им опахало.

Миновало несколько дней, и Человек-ворон увидел дочь Создателя Небесного в темных переулках Далии неподалеку от рыбного рынка. Девушка скрывала красоту лица и серебро сиявших, как луна, волос, укутавшись в скромный платок. Роскошные перья Человека-ворона не отросли вновь, и потому он уже не мог летать, а значит, ему больше нечего было подарить ей. Он боялся, что при виде ее красоты вновь утратит дар речи, и потому посторонился, укрывшись от нее.

Но именно она создала его и потому сумела отыскать. В час сумерек, на границе дня и ночи, она повстречала его вновь. И поскольку Серебряная принцесса знала его, как не знало ни одно создание под взором Отца Небесного, она поняла, какими чарами можно развеять проклятье, сковавшее язык Человека-ворона. Она коснулась поцелуем его черного клюва, исторгнув из его груди тяжелый вздох, и тогда он сумел сказать ей все, что носил на сердце со времен их первой встречи.

Все доверил ей Человек-ворон, все открыл, рассказал о горе своем и о мгновениях тихого счастья, когда он оставался с украденными детьми, забывая о мире Азура вокруг.

Открыла ему сердце и Серебряная принцесса. Сила ее была почти равна могуществу ее отца, но одного ей не хватало в жизни – того, кому можно слово сердечное молвить. Того, кто не благоговел перед нею, но и не взирал на нее с отцовским потворством, благосклонно кивая. Так Человек-ворон и Серебряная принцесса начали творить свое собственное царство, не принадлежавшее ни миру земному, ни миру небесному. Царство, где никто и никогда не найдет их, когда творение будет завершено.

Но отец заметил, что Серебряная принцесса уже не каждую ночь проводит на луне, которую он создал для нее на небосклоне. Отправившись искать ее на луне, Творец Небесный увидел опахало из огромных черных перьев и понял, на чьих крыльях эти перья выросли. И охватил его безмерный гнев при мысли о том, что дочь его, кою Отец Небесный считал созданием чистейшего света, якшается с порождением тьмы.

Когда Серебряная принцесса вернулась на свою луну, отец уже ждал ее. Горькими упреками осыпал он свою дочь, ибо она пренебрегла им. Но Создательница упорствовала, говоря, что вправе избрать собственный путь. Она пыталась объяснить, что никогда еще не испытывала такой гармонии с миром, как в те мгновения, когда Человек-ворон был рядом, ведь и в ее душе жила крупица тьмы, как в душе Человека-ворона жила крупица света. Когда Серебряная принцесса и Человек-ворон пребывали вместе, воцарялось равновесие, и все желания осуществлялись, и все страхи развеивались, как туман в теплых лучах полуденного солнца.

Но Отец Небесный не желал признавать правоту дочери. Впервые что-то, что было создано ним, отвратилось от него. И сколь безгранична была доброта его, столь безграничен был и его гнев. Он исторг душу из дочери своей, душу, что сам вдохнул в нее, и обрушил с Луны Сердца. Душа Серебряной принцессы разбилась об острые скалы Хребта Земного и раскололась на три части.

Дочь Создателя Небесного упала без чувств, и луна ее перестала светить, став черной, как чернейшая ночь. Тогда Творец Небесный схватил ту луну, сорвал ее с места на небосклоне и забросил далеко-далеко, в безграничную тьму, что простирается за звездами.

Лишенная души, Серебряная принцесса не погибла. В глубокий сон погрузилась она, и в снах своих пребывала она с Человеком-вороном. Черная Луна все мчалась во тьме, но затем тоска Серебряной принцессы по Человеку-ворону переборола силу гнева ее отца. Силой желания своего Серебряная принцесса развернула луну, и та вновь полетела к месту на небосклоне Азура, что было предначертано ей.

Изгнав собственную ночь, Творец Небесный не утолил гнева своего. Он сошел в мир Азура и изрек проклятье, исторгнувшее всех мифических и сказочных созданий из мира. С тех пор они пребывают лишь в потоке слов, когда люди рассказывают о них истории. Только одному созданию удалось укрыться от гнева Отца Небесного – Человеку-ворону. Ибо, узрев, как нисходит в мир Творец Небесный в ярости своей, укрылся Человек-ворон в том пространстве между мирами, что создал он со своею возлюбленной. В междумирье, где даже всемогущее слово Отца Небесного могуществом не обладало.

В конце же Создатель стер из мира имя своей дочери. Он не мог вырвать его из памяти людской, но наведенные им чары не позволяли более упоминать ее истинное имя, и невозможно было ни произнести его, ни начертать. Совершив все это, Отец Небесный почувствовал, что гнев угас. И объяла его великая печаль. Тогда отправился он к ручью у Лунных гор, где впервые повстречались его дочь и Человек-ворон. Там он вырезал истинное имя дочери своей в белоснежных скалах, но в мудрости своей начертал его так, чтобы письмена эти навеки отводили от себя взгляды и их нельзя было узреть. Потом он вернулся на небеса.

С тех пор великая усталость сковала душу Отца Небесного, и больше не вмешивался он в судьбы созданного им мира Азура. Если взглянуть на небосклон ночью, до сих пор можно увидеть, как медленно закрывается и открывается вновь усталое Ночное Око Творца, ибо без дочери угас для него свет жизни.

Но каждую тысячу лет Черная Луна приближается к Азуру, и тогда пробуждается магия, подаренная миру Серебряной принцессой, и возвращаются существа из созданных ею историй. В такие времена нет ничего невозможного. И Человек-ворон, ночь за ночью смотрящий в небеса, знает, что раз в тысячу лет Черная Луна и Азур на одну ночь приближаются друг к другу настолько, что он может воздеть крылья к небу и пробудить Серебряную принцессу ото сна. Тогда ей достаточно будет лишь протянуть ему руку и коснуться кончиков его крыльев, как когда-то коснулась она подаренного им опахала из перьев. В этот миг она сможет спуститься к возлюбленному – и уже ничто не сможет разлучить их.

* * *

Толпа, следовавшая за ним, становилась все больше. Около часа назад Милан и его спутники вышли из леса и продолжили путь по дороге через перевал. С тех пор к ним присоединились десятки беженцев.

Ноги у Милана горели огнем. Уже вскоре нужно будет устроить привал. Этот марш-бросок по горам утомлял его куда больше, чем он ожидал. Идти по дороге оказалось приятнее, но склон был настолько крутым, что Милан невольно наклонялся вперед. Пот градом катился по спине, хотя погода стояла прохладная. Облака скрывали Дневное Око Создателя, и лишь время от времени оно выглядывало в прорехи рваной серой дымки.

Раинульф шел где-то позади, чтобы следить за безопасностью. Он и его лучники внушали беженцам отвагу. Их присутствие сулило защищенность. Каждому была знакома серебряная брошь на дублете Раинульфа – роза, обвившаяся вокруг стрелы, этот символ высочайшего доверия со стороны герцогини. И символ надежды. Есть еще воины, сражающиеся за Швертвальд. Купцы Цилии и их наемники еще не лишили народ свободы, не раздавили швертвальдцев жестоким ударом.