Найденыш 2 - Валерий Гуминский

— Ну, хорошо, не буду сейчас настаивать на своем предложении, — вдруг переменил тактику иерарх. — И, правда, зачем вести деловые разговоры, когда каникулы в разгаре? Ты ведь включен в состав группы, Никита?

Сказал и застыл, поняв, что совершил непростительную глупость. Слишком все вертится вокруг этого мальчишки, вот и слетело с языка.

— Я — Григорий, господин иерарх, — спокойно поправил его парень.

— Да-да, я ошибся! Почему назвал тебя другим именем — ума не приложу. Просто в голове сейчас каша, много работы с абитуриентами, списки приходится в памяти держать, вот и ляпнул нечто, — вывернулся Лаврентьев. — Милая Тамара Константиновна, я могу вам чем-то помочь?

Тамара пожала плечами. Ей никакого дела не было до этого господина, а вот реакция Гриши показывала, что здесь не так все безоблачно. Что-то Коллегия от него хочет. Понятно, что: перспективные наработки, которые можно себе пристроить, а парня в сторонку задвинуть. Если бы! Девушка чувствовала такие глубинные течения, в мути которых невозможно разглядеть истину.

— Спасибо, что встретились с нами и поговорили! Только не забудьте мою просьбу насчет одаренного простолюдина, который нашу яхту захватывал. Обещайте, что найдет способ вывести его из-под действия закона.

Вполне разумные мысли, — кивнул Лаврентьев, вставая. — Передавайте привет Надежде Игнатьевне!

Он проводил молодых людей до двери, даже прошел дальше, минуя удивленную секретаршу, от которой не укрылся заинтересованный взгляд Григория, и только потом тяжело выдохнул.

— Пожалуй, я домой поеду. Если будут звонки, Алена, не переадресовывай их на мой телефон. Оставь записи. Завтра разберусь с ними. Можешь сегодня пораньше уйти, разрешаю.

— Спасибо, Иван Захарович! — Алена обрадовалась, скрывая удивление. Но не от решения своего начальника, а от неведомо как попавшей на ее стол изящной голубой орхидеи на длинном стебле.

* * *

— А я теперь точно знаю, кто твой отец, — задумчиво произнес Григорий, когда они с Тамарой вышли на залитую жарким полуденным солнцем улицу. Вот поэтому и не торопились выходить из тенистого сада, окружавшего трехэтажный изящный дворец Коллегии. Медленно шли по дорожке, ведущей к выходу, где их ждала машина таможенного контроля.

— Надеюсь, не будешь об этом кричать на весь город? — вздохнула Тамара.

— А зачем? Мне как раз сейчас нужна тишина, — заговорщицки подмигнул ей волхв.

— Ну-ка, ну-ка! — девушка остановилась и схватила его за локоть. — Ты что задумал, коварный тип?

— Сможешь уговорить своего отца помочь мне поступить в Академию, минуя все эти дурацкие гребенки Коллегии? — Григорий с мольбой смотрел на милое лицо княжны, словно от ее решения зависела его дальнейшая судьба. — Ты же видишь, как меня опутывают! Директору гимназии говорили одно — а здесь мне твердят совершенно другое. Если я сюда суну нос — точно законопатят на несколько лет!

— Надо подумать, — Тамара вообще никогда не торопилась давать обещания. — Отец со мной редко контактирует, и даже письма по электронной почте не читает. Вернее, читает, но отвечать на них не собирается. С капитаном Марченко общается по служебным делам, а меня игнорирует. А ты что так на меня смотришь?

Григорий покраснел, быстро заморгал и уставился на мочку ее уха, с величайшим вниманием рассматривая сережку с мелким красным камешком в оправе.

— Ты еще раз напиши, — посоветовал он, справившись с волнением. — Мою просьбу передай. Вот увидишь — он сразу же тебе ответит положительно. И тогда можешь собирать вещи. Твои каникулы в Албазине закончатся.

— С чего ты так уверенно говоришь, словно знаешь ответ папеньки? — Тамара чувствовала какой-то подвох, но как единственный человек, не имеющий представления, что за спектакль разыгрывается перед ней, не могла правильно построить свои догадки.

— Я иногда умею заглядывать в будущее, правда, ненадолго.

— Врун ты, Гриша, никто не умеет, даже телепаты, — усмехнулась Тамара и снова двинулась к выходу.

— Умею. Хочешь, скажу? Скоро ты вернешься в Петербург, забудешь Албазин, как кошмарный сон, а через несколько лет мы встретимся в столице, и я смогу подарить тебе букет белых роз. Кстати, ты же их очень любишь, но не говоришь об этом.

— Молодец, теперь знаешь мои предпочтения. Да, пожалуй, ты что-то сумел разглядеть в грядущем, — задумчиво произнесла Тамара. — Но в твоих словах затесалась логическая ошибка. Если мой отец поможет тебе, ты обязательно поедешь в Петербург, и наша встреча может произойти гораздо раньше, чем ты нагадал.

— Только в этом случае, и никак не раньше, — кивнул Григорий. — И спасибо тебе, что ты не дала моей Силе разбушеваться. Не хватало еще с иерархом схлестнуться! Вот был бы скандал!

— Он бы тебя уничтожил, не поморщившись. Не злись, Гриша, но ты еще слабенький волхв. Потенциал — это всего лишь аванс на будущее. Надо уметь правильно применять свой Дар и знать, когда. Вот что отличает опытного волхва. Может, тебе действительно стоит поучиться в Коллегии Благовещенска?

— Мне кажется, после твоего письма иерархи останутся с носом, — улыбнулся парень. — Да и не хочу я прожить всю жизнь в этом месте. Вот чувствую, что не мое!

— Угу, — буркнула Тамара, остановившись перед служебной машиной, и дожидаясь, когда спутник откроет дверь. — У нас с тобой одинаковые мысли и чувства. И даже волновые частоты удивительно совпадают. Наводит на мысли.

— Брось, не ищи подвоха в моих словах, — стараясь быть небрежным, сказал Григорий, ныряя следом за девушкой на заднее сиденье. — Меня просто иногда заносит.

— Ага, особенно при виде обольстительных секретарш старперов-волхвов, — язвительно заметила княжна и, отвернувшись, улыбнулась. Не хватало, чтобы Старицкий возомнил себе невесть что.

Петербург, июль 2009 года

Великий князь Константин не знал, плакать ему или смеяться. Прочитанное вчера вечером письмо от дочери ввергло его если не в ступор, то уж точно озадачило. Только подумать, этот нахал активно начинает пользоваться ситуацией в свою пользу. Требует помощи в протекции. Все-таки Константин Михайлович решил посмеяться, и поделился новостью с женой. К его удивлению, Надежда Игнатьевна высказалась более разумно:

— Мальчик уже давно понял, как использовать ваше на него давление. Думаю, у него заготовлен целый список просьб. И что ты думаешь делать?

— Не вижу в его желании учиться в Петербурге ничего криминального и страшного. Разумное желание пробиться наверх, учитывая, что поддержки от родственников, которые еще у него остались, не добиться. Да он и не знает о таковых, — князь пожал плечами и отодвинул от себя утреннюю чашку кофе. — А если и догадывается, то не пойдет к ним с уверенностью, что получит от ворот — поворот.

— Значит, ты возьмешься за это дело?