Сексуальная жизнь в Древнем Риме - Отто Кифер

Если кого-либо это шокирует, пусть он вспомнит, что не кто иной, как Гете, однажды написал:

Но в этой любви к мальчикам содержится очень сильный эстетический элемент. Так, Марциал всегда может сочинить тонкую эпиграмму на прекрасного виночерпия Домициана, мальчика, которого воспевал и Стаций, и лучше всего стиль этих двух поэтов можно сравнить, сопоставив короткие и изящные эпиграммы Марциала с многоречивой помпезной поэмой Стация на эту тему. Вот одно из стихотворений Марциала (ix, 12 [13]):

Вот несколько искусных строчек о волосах мальчика, принесенных в жертву (ix, 16):

Марциал (подобно Катуллу в его свадебной песне) лишает женатого человека права любить мальчиков (xii, 97):

Вот еще о том же самом (xi, 78):

Возможно, что Марциала в конечном счете удерживали от брака подобные соображения. По крайней мере, он говорит (xi, 104): «Прочь убирайся, жена, или нраву нашему следуй». И он ярко описывает те качества, которых требует от любовницы, но, к сожалению, не от непорочной и уважаемой жены. Это стихотворение вполне можно процитировать в современном руководстве по искусству брака…

Были и другие соображения (viii, 12):

Конечно, не следует воображать, что Марциал знал женщин чисто теоретически. Разумеется, дело обстояло не так. Он любил женщин, но, чтобы любить женщин, не обязательно быть женатым. Тем не менее он мало говорит о своих романах с женщинами. Можно упомянуть стихотворение ii, 31:

И iii, 33:

Он даже может говорить галантности даме, которую уважает, например, своей патронессе Полле (xi, 89):

К концу жизни Марциал вернулся на родину в Испанию; путевые расходы оплатил его друг и покровитель Плиний. Это был прекрасный финал его жизни, но, видимо, она была очень недолгой, так как Плиний упоминает в письме, что он опечален смертью своего дорогого Марциала, случившейся всего лишь через несколько лет после того, как тот уехал в Испанию. Тем не менее поэт провел там несколько спокойных и счастливых лет. Он говорит о женщине по имени Марцелла, подарившей ему поместье, настолько восхищавшее его, что он не обменял бы его и на сады феакийцев (xii, 31). Но вероятно, эта Марцелла была не более чем покровительницей поэта – у нас нет никаких оснований вслед за Лессингом фантазировать, что Марциал женился на ней. Марциал никогда не был женат. В последний раз мы слышим его голос в этом, по-видимому, утешительном письме своему другу Ювеналу в Рим (xii, 18):

Как мы видим, жена здесь не упоминается.

На этом закончим о Марциале. Затратив некоторые усилия на изучение подробностей его частной жизни, мы снова приходим к истине, выраженной Лессингом: «Самые важные биографии каких-либо писателей античного времени важны лишь постольку, поскольку могут пролить свет на их труды». Вывод, к которому мы приходим после знакомства с жизнью Марциала, – его глаза были открыты на все сомнительные и неприятные детали, характерные для его эпохи; он имел массу возможностей для знакомства с этими деталями, но сам он, разумеется, был не таким человеком, чтобы лично испытать многие из тех отвратительных вещей, о которых писал.