Под знаком небес - Борис Новиков

Сколько длился обморок, Ольгерд не знал и, придя в себя, первым делом подумал, что погоня наверняка уже настигла его. Но вокруг было тихо. Возможно, преследователи решили, что никто в здравом уме не полезет в овраг такой глубины? Ольгерд попытался пошевелиться, но первое же движение причинило резкую боль во всем теле, правая же нога горела огнем, так что на секунду ему показалось, что он опять потеряет сознание.

И тут Ольгерд увидел, как над видневшимися где-то высоко наверху краями оврага появилось что-то черное, растущее прямо на глазах, заслонившее звезды. Оно двигалось, словно ползло с одной стороны оврага на другой, а на брюхе у него трепетали отсветы огней. Решив, что это ему кажется, Ольгерд на пару секунд прикрыл глаза, но, когда поднял веки, нечто все еще висело над ним, но теперь с него спускались, скользя по воздуху, маленькие человеческие фигурки.

«Это конец, – подумал Ольгерд. – Кем бы они ни были, ничего хорошего ждать не приходится». Он сделал отчаянную попытку перевернуться, волна боли захлестнула его, увлекая во тьму, и сознание снова померкло.

В день коронации Ялгаад был украшен гирляндами из живых цветов, которые доставили накануне в нескольких десятках телег. Всю ночь продолжались работы по подготовке столицы к великому празднику: улицы вымыли, фасады покрасили или покрыли известкой, на крышах установили флаги Малдонии и города.

По всему Ялгааду беспрестанно ходили патрули, а вдоль маршрута предстоящего шествия Дьяка и его свиты были расставлены через каждые двадцать шагов часовые. Они же дежурили на крышах, зорко следя за тем, чтобы никто не пустил в будущего короля стрелу.

Церемониальное шествие должно было начаться от городских ворот, через которые Дьяку предстояло въехать в столицу. Поэтому рано утром, с рассветом, он отправился к ним на ладье, выкрашенной в золотой и пурпурный цвета. Его сопровождали только гвардейцы. Остальная свита добиралась к воротам отдельно и должна была ждать Дьяка перед ними.

Будущий король въехал в Ялгаад с первыми лучами солнца. В то же время во всех храмах Малдонии начали бить в колокола, а жрецы собрались на площадях для открытой молитвы. Им предстояло принести в жертву богам семь животных: быка, лошадь, козла, барана, петуха, собаку и сокола, которые символизировали хозяйственные и военные стороны жизни страны. Таким образом священники просили высшие силы о ниспослании Малдонии процветания. Затем они должны были снова предаться молитве, к которой могли присоединиться все верующие. Это действо совершалось в течение шествия будущего короля со свитой по улицам Ялгаада. Конечным пунктом был большой храм, одновременно являвшийся резиденцией Верховного Жреца, где и должно было состояться коронование. Здесь Дьяка поджидало все высшее духовенство страны, а также около сотни послушников, по случаю великого праздника одетых в красные и белые мантии. Площадь была оцеплена королевской гвардией, сдерживавшей собравшихся со всех окрестностей жителей. Зрители расположились также на балконах и на крышах, из окон же выглядывало сразу по пять-шесть человек. Многие домовладельцы, чья собственность стояла вдоль пути следования будущего короля, неплохо заработали, продавая любопытным вид из окна и право посидеть на своей крыше.

Дьяк ехал на белом коне, покрытом пурпурной попоной, обшитой золотыми кистями. Ее края свешивались почти до самой земли. На ней сверкали украшенные жемчугом и самоцветами гербовые эмблемы герцога Ноксбургского, к которым добавили символы королевского дома – феникса и черного быка, вставшего на дыбы. Въезд короля в городские ворота ознаменовался дружным ревом труб: сотня герольдов была расставлена на крепостных стенах и еще две сотни – вдоль намеченного маршрута.

Улицы нижних ярусов были оцеплены городской стражей, перегородившей их украшенными цветами телегами. Чем дальше продвигалась процессия, тем меньше было солдат и больше празднично одетых зрителей.

На крышах, помимо стражников и жителей столицы, находились люди с корзинами, полными лепестками роз. По мере приближения процессии они бросали горсти лепестков, так что казалось, будто с неба идет красный дождь. Отовсюду доносился звон храмовых колоколов, воздух полнился приветственными криками зрителей, спешившими выразить будущему королю свое обожание.

Дьяк ехал медленно, позволяя всем желающим рассмотреть свою огромную фигуру. Время от времени он поднимал руку и приветствовал зрителей, что каждый раз вызывало бурную волну восторга.

Дьяк был облачен в традиционные одежды будущего короля: белый плащ с красным подбоем был заколот крупной золотой брошью с бриллиантом в центре и двадцатью рубина по краям; под ним виднелся расшитый золотом камзол, перехваченный широким кожаным поясом, украшенным двумя рядами алмазов; к нему были пристегнуты роскошные ножны, изготовленные специально для церемонии коронации; красные штаны были заправлены в сапоги из белой кожи с золотыми пряжками на голенищах; голова будущего короля должна была оставаться непокрытой, пока на нее не будет возложена корона.

Следом за Дьяком ехал Маршал Риаллей Турвар Ллей, одетый не менее роскошно, но в другие цвета: в его костюме преобладали синий и серый. К его седлу была приторочена боевая секира, символизирующая военную мощь Малдонии. На руке Маршала сидел сокол с зашоренными глазами. Риаллей Турвар был одним из самых преданных поклонников Дьяка. Участвовавший под его началом во всех кампаниях против носферату, он буквально молился на будущего короля. Правда, он не знал, что Дьяк видит в нем только прекрасного военного, а вернее, исполнителя, и потому предпочитает общество тех, кого подбирал в свое ближайшее окружение сам. Тем не менее на церемонии Маршал занимал самое почетное место – позади будущего короля.

С двух сторон от них шли тяжеловооруженные гвардейцы, большая часть которых прежде входила в число телохранителей Железного Герцога. По случаю праздника на их доспехи нанесли золотые насечки, а на панцирях изобразили фениксов. Гвардейцы были вооружены короткими мечами, подходящими для боя в условиях большого скопления народа, когда трудно делать широкий замах, и арбалетами, каждый третий из которых был заряжен.

За Дьяком и Риаллейем Турваром следовала вереница пышно одетых вельмож, ехавших в окружении вассалов. У каждого на плаще можно было увидеть родовой герб – так же, как на попонах лошадей. Всего их было около полутора сотен. За ними двигались отцы города во главе с мэром, низкорослым плотным стариком, державшимся в седле совершенно прямо. Он был в пурпурных одеждах и небесно-голубом плаще, на груди сверкала толстая золотая цепь, на которой сверкали крупные прямоугольные изумруды и опалы. Мэра звали Дуар Зиэв, и он уже двенадцать лет занимал свою должность. По обе стороны от него ехали телохранители в серой форме, вооруженные моргенштернами. Иметь арбалеты на коронации разрешалось королевской гвардии.

Далее следовали представители торговых, ремесленных и прочих гильдий, одетые в свои лучшие наряды, так что многие не уступали даже вельможам. В их рядах наблюдалась некоторая сумбурность, поскольку этим людям редко приходилось принимать участие в торжественных процессиях, и им не хватало дисциплины. Но будучи ограничены с двух сторон домами, представители не нарушали общей стройности шествия. Они несли знамена с эмблемами своих гильдий, и многие зрители с интересом их рассматривали, пытаясь вспомнить или угадать, который из делегатов какую гильдию представляет.