Мир Софии - Юстейн Гордер

— Я боюсь…

— Во-первых, мне нужно просветить тебя по поводу французской эпохи Просвещения. Затем надо хотя бы в общих чертах рассмотреть Канта и лишь потом можно переходить к романтизму. Кроме того, для нас обоих важен Гегель. А коснувшись Гегеля, нельзя обойти вниманием взрыв возмущения, который вызвало гегельянство у Киркегора. Следует также коснуться Маркса, Дарвина и Фрейда. Если мы в заключение успеем пройтись по Сартру и экзистенциализму, можно будет приступать к исполнению нашего плана.

— Порядочно для одной недели.

— Поэтому приступать надо немедленно. Ты можешь прийти сразу?

— Мне нужно в школу. У нас будет «уютный час», а потом раздача табелей.

— Наплюй! Если мы не более чем продукт сознания, значит, удовольствие от «уютного часа» с его кока-колой и разными вкусностями тоже лишь воображаемое.

— Но табель?…

— София, ты либо живешь на микроскопическом шарике в загадочной Вселенной — посреди сотен миллиардов других галактик… либо представляешь собой электромагнитные импульсы в мозгу одного майора. И ты еще смеешь говорить о каком-то табеле! Постыдилась бы.

— Извини.

— А впрочем, ладно, забеги в школу по дороге ко мне. Если ты прогуляешь последний день занятий, то можешь подать дурной пример Хильде. Кто-кто, а она наверняка ходит в школу даже в свой день рождения, ведь Хильда — сущий ангел.

— Тогда я приду к тебе сразу после школы.

— Мы можем встретиться в Майорстуа.

— В Майорстуа?

Щелк… и гудок!

Хильда отложила папку в сторону. Теперь папа заставил ее испытать угрызения совести из-за того, что она прогуляла школу. Вот хитрюга!

Некоторое время она размышляла над тем, что за план вынашивает Альберто. Не заглянуть ли ей на последнюю страницу? Нет, это будет жульничество, лучше попробовать читать быстрее.

По одному важному пункту она была согласна с Альберто. Во-первых, он был прав, что всем происходящим с ним и с Софией заправляет Хильдин отец. И в то же время, сочиняя, он наверняка знал не все, что должно произойти. Видимо, иногда ему случалось писать с дикой скоростью, и он только позднее спохватывался, что же такое насочинял. В условиях такой «суматохи» София с Альберто и обладали определенной свободой.

Опять у Хильды возникло ощущение, что они действительно существуют. «Какой бы спокойной ни казалась поверхность моря, это не значит, что в глубине его ничего не происходит», — подумала она.

Но почему ей пришла в голову такая мысль?

Во всяком случае, она была отнюдь не поверхностной.

В школе на Софию, по праву новорожденной, со всех сторон посыпались поздравления. Может быть, дополнительное внимание к ней объяснялось всеобщим ажиотажем по поводу табелей и бутылок с кока-колой.

Как только класс отпустили (с учительским пожеланием хорошо провести лето), София стремглав кинулась домой. Йорунн попыталась задержать ее, но София крикнула, что опаздывает.

В почтовом ящике обнаружились две открытки из Ливана. Это были стандартные поздравительные открытки с английской надписью: «HAPPY BIRTHDAY — 15 YEARS».

Одна была адресована «Софии Амуннсен (для Хильды Мёллер-Наг)», вторая же предназначалась самой Софии. На обеих стоял штемпель батальона ООН от 15 июня.

Сначала София прочла собственную открытку:

Дорогая София Амуннсен! Сегодня тебя тоже нужно поздравить с днем рождения. Прими мои самые теплые поздравления, София. Еще тебя следует поблагодарить за все, что ты столько времени делала для Хильды.

С дружеским приветом, майор Альберт Наг.

София не знала, как расценить то, что отец Хильды в конце концов прислал открытку и ей. Все же этот жест почему-то показался ей трогательным. В Хильдиной открытке говорилось:

Дорогая Хильдемур! Я не знаю, ни какой теперь день, ни который час у тебя в Лиллесанне. Но я уже говорил — это несущественно. Надеюсь, я хорошо знаю тебя и не опоздал с последним или по крайней мере предпоследним поздравлением из Ливана. Только смотри не засиживайся слишком поздно! Альберто скоро расскажет об идеях французского Просвещения. Он сосредоточится на семи пунктах:

1) Борьба с авторитетами

2) Рационализм

3) Просветительская идеология

4) Культурный оптимизм

5) Назад к природе

6) Гуманизация христианства

7) Права человека.

Майор явно продолжал держать их под надзором.

София отперла дом и положила табель со всеми своими «отлично» на кухонный стол. Затем она вышла в сад, пролезла сквозь изгородь и побежала в лес.

Через озеро пришлось снова перебираться в лодке. Альберто встретил Софию на крыльце и жестом пригласил сесть рядом.

Погода была чудесная, только от воды тянуло прохладой и сыростью. Озерцо, казалось, еще не совсем успокоилось после грозы.

— Приступим прямо к делу, — заговорил Альберто. — Следующим после Юма великим создателем философской системы был немец Иммануил Кант. Но в XVIII веке много крупных мыслителей дала миру и Франция. Можно сказать, что в первой половине столетия философский центр тяжести приходился в Европе на Англию, к середине века он сместился во Францию, а ближе к концу — в Германию.

— То есть перемещение шло с запада на восток?

— Совершенно верно. Я остановлюсь на отдельных положениях, которые были общими для французских философов Просвещения. Речь идет о таких значительных фигурах, как Монтескье, Вольтер, Руссо и многие другие. Я решил сосредоточиться на семи основных пунктах.

— Спасибо, это мне уже сообщили.

София протянула открытку от Хильдиного отца. Альберто глубоко вздохнул.

— Мог бы не беспокоиться… Итак, первым пунктом у нас идет борьба с авторитетами. Французские философы Просвещения не раз наведывались в Англию, которая во многих отношениях была более свободомыслящей страной, чем их родина. Огромный интерес вызывало у мыслителей английское естествознание, в первую очередь Ньютон и его универсальная физика. Однако не меньшее вдохновение они черпали и в философии, особенно в политической теории Локка. У себя во Франции они со временем двинулись в наступление на авторитеты. По их мнению, необходимо было скептически подойти к истинам, доставшимся в наследство от прошлого. Подразумевалось, что индивидуум должен сам отыскивать ответы на все вопросы. В этом чувствуется влияние Декарта.