Светские преступления - Джейн Стэнтон Хичкок

Закончив разговор, я знала, что в самом скором времени слухи о неизлечимой болезни графини де Пасси и о том, что мы с ней снова на дружеской ноге, обойдут весь наш круг.

Олива появилась у меня около восьми вечера. Она выглядела совершенно неузнаваемой в короткой юбке-стрейч, облегающем свитере и белокуром парике. Я сочла за лучшее не задавать лишних вопросов и просто принесла ей мартини, который держала наготове в холодильнике. В обмен она протянула мне бумажный пакет с костюмом и шляпкой.

— Как все прошло?

— В лучшем виде.

Она устроилась на диване, а я, едва сдерживая любопытство, присела на краешек кресла. Наступило молчание.

— Ну, рассказывай! — не выдержала я.

Олива не подала виду, что слышит этот крик души. Отставив стакан, она не спеша закурила.

— Малышка Маккласки и в самом деле головастая баба, — заметила она наконец.

— Ну и?..

— Я проделала все, как мы договорились. Ты сама-то была у нее в конторе?

— Нет.

— У нее там сплошь бонсаи — ну, ты знаешь, такие деревца-недоростки, в точности как настоящие. Похожи на нее как две капли воды. Еще там подборка оккультных предметов какого-то индейского племени. Каждую зиму она выезжает на Таос, а на рабочем столе, в пластиковой клетке, держит живого скорпиона по имени Фред. Говорит, поймала его у себя дома. Это вроде бы ее второе «я». Да, и еще у нее на стене висит фотография с личным автографом. Угадай чья!

Я отмахнулась — это было мне глубоко безразлично.

— Оперного певца… как же его?.. черт, забыла! Такой смазливый… нет, не помню.

— Как все прошло?!

— Спокойно, сладенькая, спокойно. Держи себя в руках. Хорошая актриса ценит красивые декорации. Так вот, ты советовала очаровать ее, и я, мать твою, постаралась! Да так, что чуть не нарвалась на объяснение в любви с первого взгляда. Ты знала, что она лейсба?

Я испустила вздох досады. Олива, хмыкнув, перешла к делу:

— Между прочим, она с ходу поинтересовалась, что у меня с рукой.

— А ты?

— Как и было задумано, уклонилась от ответа. «Нелепая случайность, не стоит внимания». Тогда она усадила меня и втянула в светскую беседу обо всем на свете. Вопросов задала не меньше сотни, в том числе насчет Нейта.

— Как же ты выкручивалась?

— Помаленьку. Подала дело так, что Нейт, мол, отличный парень, но есть в нем эдакая неприятная струнка, которая и вызывает у меня подозрения. Я, мол, хочу определенных гарантий. Короче, общие слова, как в гороскопе. От кофе я отказалась, от сигареты тоже — не хотелось оставлять ей на память образец слюны, тем более при полном отсутствии отпечатков пальцев.

— Обо мне она не упоминала?

— Ни словом.

— Вот и хорошо.

— Потом мы наконец перешли к брачному контракту. Поверь, эта крошка знает свое дело. Заявила, что брак с мужчиной — петля на шее женщины. Короче, некоторое время я ее с интересом слушала, потом начала поглядывать на часы и в конце концов сказала, что время поджимает. Начала подниматься, сделала вид, что кое-что пришло в голову, и выложила ей все то, что мы так долго репетировали: поездка, завещание. Сказала, что не знаю, к кому с этим обратиться. Не посоветует ли она? Она так и прыгнула на приманку. Предложила оформить это дело заодно, раз уж я там. Я едва успела кивнуть, как, будто из-под земли, появилась еще куча народу, и наше дельце было обделано быстро и без проблем.

— И без удостоверения личности?

— Точно.

— Она прочла завещание?

— Бросила взгляд в ту часть, где стоит имя душеприказчика, наверняка чтобы убедиться, что это и в самом деле Нейт. По-моему, она втайне злорадствовала: я же сказала, что он не одобрит моего поступка, и несколько раз повторила, что визит должен остаться в тайне. Кроме нее, было еще трое, и все мы сидели за симпатичным круглым столом. Меня спросили, действительно ли я Моника де Пасси и проживаю по адресу: Пятая авеню, восемьсот пятнадцать. Я ответила: «Да, да, мадам!»

— Не шути так!

— А ты расслабься. К тому времени это была пустая формальность. Я ее совсем заморочила, ты уж поверь. Еще меня спрашивали, известно ли мне содержание завещания. Я ответила: конечно, ведь я его и составила. Затем эта Маккласки попросила дать одному из тех троих указание подписать бумагу от моего имени. Я дала. Он подписал. Другие двое подписались как свидетели. Эти трое попрощались и исчезли. Маккласки спросила, не желаю ли я оставить завещание у нее в конторе на хранение. Я сказала: отличная мысль! Мы вернулись к брачным контрактам. Не против ли я, если она прямо сейчас набросает для меня контракт в общих чертах? Я сказала, что должна бежать, но свяжусь с ней при первой же возможности. И ушла.

— В котором часу?

— В три сорок.

— Хорошо. Великолепно!

— Всегда к вашим услугам. О, чуть не забыла! Тебе понравится. Перед самым моим уходом она сказала, что несколько месяцев назад видела меня на одном вечере и как раз с твоим приятелем Натаниелем.

— Да что ты!

— Ей-богу! Сказала, что для нее большое удовольствие снова меня видеть. А теперь, конфетка, выкладывай денежки.

— Сначала копию завещания!

— Сначала деньги.

Я передала ей серый конторский конверт с пятью тысячами долларов в стодолларовых купюрах. Олива достала пачку, лизнула указательный палец и пересчитала деньги, пожалуй, быстрее, чем счетный автомат. Похоже, крупная сумма была ей не внове.

— Ты работала в банке? — не удержалась я.

— В казино, — был ответ.

Она разделила деньги пополам, скатала каждую стопку в тугой рулон, стянула резинкой и так ловко запрятала под пояс юбки, что невозможно было ничего заподозрить.

— Боишься, что вырвут сумочку?

— Нет, просто мне нравится держать деньги поближе к телу. — Олива оглядела себя, уперла руку в бок и усмехнулась. — На данный момент заплачено десять тысяч. За тобой остается миллион.

— Что, прости?!

— Я не стану торопить тебя с платой, конфетка. Наверняка твоя подружка графиня не сразу сыграет в ящик. Но уж когда сыграет, не сомневайся — я напомню про этот маленький должок.

Мне едва удалось проглотить сухой ком в горле.

— Слушай, в ближайшее время тебе нужно держаться от меня подальше! Как будто мы вообще не знакомы, понимаешь? Если тебя заметят…

— Я понимаю, сладенькая, понимаю. — Олива потрепала меня по щеке и пошла к двери, но остановилась на пороге. — Ты уж извини, я не отдам тебе копию завещания. Я ее приберегу, так, на всякий случай. Мало что придет тебе в голову.

— Это мой экземпляр!

— Знаю. Ты его получишь сразу, как только расплатишься со мной. Помни, за тобой миллион. Один знакомый как-то сказал, что я всегда выскакиваю, как чертик из табакерки, когда меньше всего этого ожидаешь.