В оковах страсти - Дагмар Тродлер

Меня меж тем начали грызть, изнурять сомнения — он просто-напросто использовал меня, мою помощь, мои знания о существующем ходе — а что, если он и правда устроил поджог?

Гервиг прервал спор:

— Разразилась гроза, и молния, направляемая кем-то, попала в церковь…

— Ее направил он своими проклятыми разрисованными руками! Комета беды стояла над церковью, обозначила для него цель, и тогда он направил туда удар молнии…

— А что произошло потом?

— Они вместе ринулись в огонь, половина насельников монастыря были тому свидетелями, как они, взявшись за руки, вошли в пламя…

— Я видел сатанинский поцелуй, очень ясно, — прошипел один из монахов.

— Демон сладострастия в образе мужчины, они делали это перед порталом, стоя, как козы, и она кричала от радости…

— Дорогие братья, не отвлекайтесь, — предостерег Гервиг, избегая смотреть в мое покрасневшее от стыда лицо. У меня было ощущение, что он понимает меня.

— Так что же вы видели на самом деле?

— А потом они применили свое искусство. Убили мою собаку, которая должна была охранять язычника. Огонь поглотил ее, оставив лишь сожженную плоть! Потом она через пламя полетела в замок…

— Полетела, — донесся до меня шепот. — Дочь графа умеет летать!

Какая-то служанка вскрикнула и, прячась, залезла под стол.

— На крыльях, которые от колдовства выросли у нее за спиной!

— Брат, попрошу вас не фантазировать! — Гервиг встал. — Возьмите себя в руки и не говорите нам о колдуньях. Здесь нет никаких колдуний!

— Мы нашли ее волшебную палочку на полу рядом с трупом собаки. Какие нужны еще доказательства? — Фулко медленно поднялся. — И она взяла с собой этого сына сатаны. — Его черные глаза победоносно засверкали при взгляде на меня. — Иначе как вы объясните, что в ту ночь вы все еще находились в монастыре, ели в моем присутствии и несколькими днями позже появились в замке, будто ничего и не произошло? Ни одна человеческая душа не видела вас идущей ни через монастырские ворота, ни через ворота замка, возле которых шли бои! — Он схватил свой крест и держал передо мной. — Вы колдунья, с той самой ночи на вашем лице сияет знак сатаны, каждый из присутствующих здесь может увидеть это! Вы колдунья, вы пробежали через горящую церковь, вместо того чтобы встать на колени и просить Бога о милосердии и снисхождении, вы…

Если бы он продолжал говорить, то слова его утонули бы во всеобщем гаме и шуме. Огонь, знак сатаны! Доказательства были более чем убедительны!

— Что вы скажете на это? — Гервиг кивнул мне. Украдкой он наклонился вперед, чтобы рассмотреть мое лицо и мнимый знак сатаны.

Ничего не понимая, я слушала речь Фулко. Его обвинение звучало более чем нелепо и ложно — он утверждал, что я виновна в поджоге церкви! Гнев овладел мною. Со сжатыми кулаками я направилась к этому облаченному в черные одежды человеку.

— Я не поджигала церковь, — прошипела я. — Над вашим монастырем стояла комета, а потом ударила молния. Это верно, благочестивый отец. Только не сатана ворвался в церковь, а мой слуга и я, и лишь затем, чтобы спасти свою жизнь!

Представитель двора архиепископа подался вперед.

— Спасти? Господи, прости вам ваши слова, брошенные во гневе, — от чего вы думаете спастись, юная дама? — прервал меня Гервиг, наморщив лоб.

Я с удивлением взглянула в его светлые глаза. И мне почудилось, будто в них было написано предупреждение — держи язык за зубами, девочка!

Фулко буквально впился в меня жадным взором.

— Кто подбил вас на то, чтобы пойти в огонь? — продолжил Гервиг.

— Мой спутник был тяжело ранен и нуждался в медицинской помощи. Мы должны были добраться до лекаря, — просто сказала я.

Молчание.

— Что за спутник?

Гервиг, казалось, потерял нить допроса. Фулко взметнул над столом кулак и подскочил в своем кресле.

— Господи, язычник, варвар, ведь он был в моем монастыре, он…

— Вы приняли язычника? — Архидьякон не поверил своим ушам. — Язычника? В монастыре Господнем? Когда?

— Она просила меня на коленях! Она просила меня приютить их! Мог ли я предположить, что они замыслили поджог? Она, она привела его в монастырь — эта женщина перехитрила меня!

— Ваш слуга и был тем самым варваром? — Гервиг залился красной краской и схватился за шею. — Варвар был вашим слугой? Да, но разве вы не знали, что…

— Ваше преподобие, этот человек проявил свою верность как истинный христианин, оповестив нас заранее о готовящейся осаде, — осмелилась я прервать его. Сама не знаю, откуда у меня появилось мужество. — Но ему нанесли такие раны, что понадобился лекарь. — Краем глаза я видела, как отец уперся взглядом в пол. Я почти ощущала его жгучее желание, чтобы это дознание наконец-то закончилось. — Замок находился под постоянным обстрелом, куда же нам было идти, как не в монастырь! Я просила всего лишь об убежище, и оно мне было предоставлено, — попыталась я оправдаться.

— Но она… — начал озлобленно аббат.

Гервиг жестом попросил его замолчать и сказал:

— Сейчас нам хотелось бы, чтобы девушка подробно рассказала обо всем. Начинайте, дитя мое.

Архидьякон откинулся на спинку кресла. Я глотнула ртом воздух. Мне было ясно, что следует на коленях благодарить Бога за благосклонность и расположение ко мне духовного чина. Запинаясь, я стала объяснять, как мы добрались до монастыря, рассказала о грозе, о ране Эрика…

— Боли у него становились все невыносимее, и мы решили ночью пробраться в замок, чтобы попросить мастера Нафтали оказать медицинскую помощь. Он очень хороший лекарь…

— Не хочешь ли сказать, недостойная, что брат Ансельм — лекарь неважный? — зло прошипел Фулко.

— Моего слугу надо было лечить так, как лечат в арабских странах, — защищаясь, возразила я. — Брат аптекарь отказывался резать там, где это было необходимо…

— Что вы в этом понимаете?

— Я знаю, как исцеляет мастер Нафтали!

— Вот видите — она лучше обратится к еврею, убийце Христа. Не уважающему человеческое тело!

— Прошу вас мы правильно поняли? Речь идет о… о рабе? И вы подняли столько шума из-за какого-то раба? — Не веря своим ушам, Гервиг покачал головой.

— Он был мне очень предан, — ответила я, пожав плечами. — Мой отец подарил его мне.

Лицо отца было все еще бледным, но он кивнул, подтверждая сказанное. Все с интересом наблюдали за происходящим.

— Ну… — Архидьякон двигал по столу свой бокал. — Может, в дальнейшем, прежде чем делать такие подарки, вы будете осмотрительней, граф. Псалтирь или небольшой требник помогли бы вашей дочери не идти против Бога. А теперь расскажите, фройляйн, что же было дальше?