Небо Валинора. Книга первая. Адамант Хенны - Ник Перумов

На свет появилась сперва тонкая чёрная цепочка, а затем и висевшее на ней кольцо тусклого жёлтого металла. Щека Санделло дёрнулась – то ли презрительно, то ли негодующе.

– Ищи, – негромко произнёс он, давая кольцу свободно повиснуть. Несколько мгновений ничего не происходило, и на лице горбуна уже начало появляться выражение привычного разочарования, когда кольцо неожиданно дрогнуло, и цепочка отклонилась от вертикали. Удивительный компас указывал прямо на юг, но горбун, сощурившись, поднёс снизу левую ладонь, словно беря кольцо в горсть.

– Не обманываешь? Nar báj-fûr![6]

Кольцо, конечно же, молчало.

Казалось, горбун колебался; он глядел то на юг, то на запад.

– Сделаем крюк, – наконец прошипел он зло; казалось, Санделло разговаривает с кольцом. – Ничего, успеем. Но я должен убедиться сам!..

На востоке поднималось солнце, далеко впереди лучи его коснулись угрюмых мордорских гор. Горбун решительно поднялся и, не теряя времени, поехал далее.

Юг Харада, лагерь невольников и окрестности, утро 13 августа 1732 года

Если кто-то и преследовал Фолко со товарищи, то впустую; четверо друзей благополучно укрылись в зарослях на самой границе леса и степи, откуда открывался хороший обзор.

– Оторвались, – выдохнул Торин.

– Оторвались, – кивнул Малыш. – Заплутали где-то. Что-то ни собачек не слыхать, ни птичек не видать.

– Зато кое-что другое видно, – мрачно заметил Рагнур.

Далеко-далеко, на самом горизонте, утренние небеса пятнала тёмная завеса, словно облака, опустившиеся к самой земле.

– Что это? – вырвалось у хоббита, хотя он после всех боёв и походов отлично знал, «что это».

– Лезьте за мной, – кхандец уже карабкался на дерево. – Сами всё увидим…

Они последовали за Рагнуром.

С вершины дерева степь просматривалась далеко, и тёмная завеса вдоль горизонта виделась именно тем, чем была – бесчисленными дымами пожарищ.

Вот он, лагерь, чёрные росчерки валов, рвы, рогатки… скопища каких-то… телег, что ли?

– Выстраиваются, похоже, – заметил Рагнур, устроившийся чуть ниже Фолко: лёгкий хоббит поднялся на самую вершину, и ветви начинали опасно гнуться уже и под ним.

Да, невольники постепенно покидали лагерь; появились и харадские конные отряды, и пешие лучники, однако вперёд они отнюдь не спешили.

– Идут! – вытянул руку Малыш.

…Враги великого Тхерема и впрямь оказались куда ближе, чем можно было подумать. Степь шевелилась; там, в знойном мареве, угадывался слитный марш тысяч и тысяч бойцов.

Неведомое воинство растянулось очень широко, огромным серпом, насколько мог окинуть взгляд, и уверенным шагом наступало, приближаясь к тхеремскому лагерю с трёх сторон.

Там, вблизи от стены дыма, зелень степи исчезла, погребённая под серым колышущимся покрывалом. Мало-помалу хоббит смог различить отдельные ручейки и реки, что неумолимо текли на северо-запад, – людские реки. Это колыхание было исполинским войском – войском в невесть сколько сотен тысяч воинов. Куда там Саурону с его жалкими отрядами орков! Куда там Олмеру, что привел на Исенскую Дугу около ста тысяч!

Врагов, наступающих на один-единственный укрепленный лагерь тхеремцев, было больше.

– Эовин! – вырвалось у хоббита. – Она же сейчас там!

– Это наш последний шанс, – хрипло произнес Торин. – Подобраться в суматохе сражения…

– В случае чего – отобьёмся! – беззаботно подхватил Малыш. – Вот только Рагнур…

– Уж, наверное, не уступлю ловкостью тебе, коротышка! – обиделся кхандец. – Я не поверну назад, не думайте!

– Вот и хорошо. – Хоббит проверил, как выходит из ножен меч. Маленький Гном едва не подпрыгивал от нетерпения, дожидаясь, пока Торин и Рагнур приготовятся к бою.

Теперь они возвращались, бежали через равнину, почти не прячась и уповая лишь на удачу. Врагов они опережали, но как отыскать потом Эовин, когда начнется свалка?

– Ну вот и всё, – очень спокойно промолвил Серый, опуская поднесённую козырьком ко лбу ладонь. – Вот и всё. Они уже тут. Право же, рождённая в Рохане, на это стоит посмотреть!

Последние дни сотник обращал все свои речи исключительно к Эовин.

Отряд Серого оказался впереди других невольничьих сотен, и наступление серой армады открылось им во всей зловещей красе. В толпе раздались вопли ужаса, кто-то проклинал весь белый свет, кто-то падал ничком, закрывая голову руками. Разве могли выдержать такое зрелище бедные пахари и лесорубы Минхириата, никогда особо не рвавшиеся в бой?!

Эовин застыла неподвижно, закусив губу. Тёплый эфес лежал в ладони. Нет, она не опозорит роханскую кровь постыдными воплями и рыданиями! Если здесь ей суждено принять последний бой, что ж, да будет так. Пусть никто не сложит песен о её гибели, пусть её никто не оплачет (старшая сестра не в счёт; небось и приданое-то, мамой оставленное, давно уж себе прибрала)… Да, да, пусть! Она будет сражаться на этом холме так, как сражались герои Исенской Дуги и Хелмского ущелья!

Зато харадримы, похоже, нисколько не растерялись, они знали, с чем придется столкнуться. Засвистели бичи; стражники в полном вооружении наводили порядок.

Десятки и сотни рабов оказались перед множеством странных щитов в полтора человеческих роста, поставленных на широкие колёса, куда шире обычных тележных. Щиты были крепко сколочены из толстых и прочных досок, с внешней стороны – обиты шкурами. С внутренней были сделаны настилы и подмостки у бойниц, по бокам все эти конструкции имели крюки и цепи.

– Выводи! – орали харадримские стражники, из числа знавших всеобщий. – В линию! В линию! Своди, вместе своди, болваны!..

– Надо же, – с прежним холодным спокойствием сказал Серый. – Додумались.

– До чего? – робко пискнула Эовин. Её порыв схлынул, сменившись леденящим комком в животе и потными ладошками.

– Подвижные укрепления, – показал Серый. – Можно линию выстроить, можно круг, можно отдельные редуты…

– А это что?

Часть невольников толкала здоровенные шестиколёсные возы, закрытые со всех четырёх сторон.

– Это узлы, вокруг них весь этот… палисад ходячий и будет строиться, – Серый навалился на край поставленного на оси щита, тот заскрипел и сдвинулся.

– Сюда! В линию! Сцепляй! – орали харадские надсмотрщики.

Длинная изломанная линия щитов медленно отдалялась от лагеря.

Кое-где рабов, словно скот, гнали к очень странным возам с высоченными крутыми бортами и громадными колёсами с толстыми ободами и спицами. К их сторонам тоже пристёгивались щиты, но большинство из них катились сами по себе, выдвигаясь перед линией. Больше всего повозки эти напоминали поставленные на колёса деревянные коробки; и никаких признаков того, что в них должны запрягать лошадей. Кроме того, суетящиеся вокруг возов мастеровые быстро и сноровисто прикрепляли к ободам колёс длинные, сверкающие серповидные клинки, каждый длиной в три, а то и в четыре локтя. В верхней части шёл ряд узких отверстий, вроде бойниц. Борта обиты мокрыми шкурами. Сзади борт воза открывался, словно настоящие ворота. И длиной, и шириной эта конструкция, пожалуй, вдвое превосходила знакомые Эовин телеги. Снизу боевую повозку защищали подвешенные на цепях доски – чтобы не поразили стрелой.