Тайный дневник Исабель - Карла Монтеро Манглано

— Зеркало.

— Зеркало?

Я поднялась на ноги и, машинально застегивая пуговицы на блузке, подошла к висевшему на стене возле шкафа большому — в половину человеческого роста — зеркалу.

— Ну как я могла быть такой несообразительной?! Внутри самого себя… Это же очевидно!

Я встала напротив зеркала и увидела в нем свое отражение. Мое лицо слегка разрумянилось от охватившего меня волнения. Карл тоже поднялся на ноги и с ошеломленным видом смотрел на меня.

— Вот здесь, в зеркале, отражаюсь я — такая, какая я есть. А еще в нем отражаешься ты — такой, какой ты есть. А еще в нем отражался Крюффнер — когда смотрел на себя в зеркало. И внутри него самого… — протараторила я, приподнимая зеркало с одной стороны, в то время как Карл, поспешив мне на помощь, уже приподнимал его с другой.

Тыльная сторона этого зеркала была покрыта очень плотной — похожей на папирус — бумагой. Ее, насколько я смогла заметить, наклеили совсем недавно. Я, недолго раздумывая, стала эту бумагу сдирать.

— …Внутри него самого… найдем мы клад в виде спрятанной божественной силы.

Я с победоносным видом стала рассматривать книгу в красной обложке, прикрепленную к тыльной стороне зеркала между поперечинами, скрепляющими раму.

— Вот черт! — пробормотал Карл.

— Помоги мне снять зеркало, и побыстрее!

Мы осторожно сняли зеркало со стены, причем твой брат все еще был крайне изумлен.

— Сколько раз была осмотрена эта чертова комната! Я сам приподнимал это зеркало! Но кто бы мог подумать, что под этой бумагой…

— Нужно просто искать внутри самого человека. Как и предполагали боги, человек никогда не додумается туда заглянуть.

— Боги не знали, что женщина додумается. Вы, женщины, вечно суете свой нос везде и всюду.

Положив с помощью Карла зеркало лицевой стороной на пол, я вытащила столь хитроумно спрятанную в нем книгу. У нее была толстая обложка из красной кожи с вытисненными на ней двумя буквами «К» и изображением змеи. Я несколько раз провела ладонью по этой гладкой, чистой и блестящей коже, а затем посмотрела на Карла, как будто спрашивая у него разрешения открыть книгу. Он мне нетерпеливо кивнул.

Я перевернула первый — пустой — лист и увидела, что последующие страницы испещрены красивыми закорючками, напечатанными черной краской.

— Написано на санскрите, — прошептала я. Затем я начала читать, переводя текст с санскрита и время от времени запинаясь. — «Священные пять элементов — Панчабхута — собрались вместе в двадцатый день девятого месяца тридцатого года после пришествия Кали-Камы — да прославится Твое Божественное Имя…»

Я запнулась, подумав, что это — всего лишь какое-то словоблудие, и решила, что быстренько просмотрю всю книгу, выискивая что-нибудь для нас интересное, а потом уже прочту ее от начала и до конца. Когда я дошла примерно до ее середины, кое-что привлекло мое внимание.

— Смотри, тут несколько листов вырвано, — сказала я, проводя пальцами там, где были сшиты листы книги. В этом месте виднелись остатки вырванных листов. Вместо них кто-то положил четвертушку бумажного листа, аккуратно сложенного пополам. — Записка… Тоже на санскрите.

— Что в ней написано?

— О Арьяман, йадйапйэте на пашйанти лобхопахата-четасах кула-кшайа-критам дошам митра-дрохе ча пата-кам.

Карл с изумлением посмотрел на меня. Вскинув брови, он молча ждал, когда я дам ему какие-нибудь разъяснения.

— Ну и?.. — наконец не выдержал он.

— Это фраза из «Бхагавадгиты».

— Ты знаешь ее наизусть?

— Почти, — с плохо скрываемым тщеславием ответила я. — Она звучит примерно так: «Ослепленные жадностью, эти уж не видят, не различают в истреблении рода — скверны и в предательстве — преступленья». Она обращена к Арьяману, то есть к «моему близкому другу».

Карл задумался.

— Борису… Крюффнеру нравилось цитировать «Бхагавад-гиту». Это было для него характерно, — добавила я.

— Вероятно, эта фраза имела какой-то смысл для человека, которому она была адресована…

— А какой смысл в вырванных листах? — спросила я, поглаживая их остатки.

— Возможно, их вырвал этот человек, а может, это сделал сам Крюффнер, оставив вместо них записку в качестве своего рода насмешки. Возможно также, что она адресована нам. Я ведь тоже искал эту книгу.

— Но здесь говорится о предательстве… Можно предположить, что остальная часть книги проливает свет на все это. У нас еще есть несколько часов до того, как мы увидимся с Ричардом, — сказала я, покосившись на висевшие на стене часы. — Мы могли бы пойти в мою комнату и прочесть всю книгу. Мне понадобится словарь.

Священные пять элементов — Панчабхута — собрались вместе в одиннадцатый день девятого месяца тридцатого года после пришествия Кали-Камы — да прославится Твое Божественное Имя. Ты даешь, о прекрасная Кали-Кама, дарительница жизни и посланница смерти, начало и конец всему существующему. Мы получили Твое благословение и умоляем Тебя милостиво наделить нас мудростью, дабы мы выполнили свою священную миссию, и твердостью, дабы не ослабли мы на нашем долгом и извилистом пути.

День всеобщего уничтожения уже близок. Эра мрака — Кали-юга — подходит к концу.

Настал момент — во исполнение Твоих Божественных намерений — освободить человечество от его оков. Мы, избранные Тобой, возродимся к новому рассвету духовной чистоты. Поскольку нет ни жизни без смерти, ни смерти без жизни, настало время завершить цикл и зажить в Тебе, возлюбленнейшая Богиня, жизнью вечной.

Мы, Твои верные слуги, готовы, о Кали-Кама, обречь себя на окончательную смерть и ожить с полностью очищенными душами.

Ты, владеющая безграничной мудростью и властвующая над природой; Ты, управляющая ветрами, приливами и отливами; Ты, поднимающая бури и мечущая молнии; Ты, увлажняющая поля дождем и иссушающая их засухой; Ты, излучающая тепло солнца и навевающая холод снега — просвети нас Твоим Божественным светом, дабы мы преодолели препятствия, которые все еще мешают нам продвигаться вперед.

Тебе, о всемогущая Кали-Кама, передаем мы оружие всеобщего уничтожения — оружие, дающее возможность возродиться после смерти. Это — плод Твоего Божественного вдохновения, прими его и извлеки из наших скудных рассудков мудрость, которая нужна нам для того, чтобы завершить цикл и выполнить Твою волю.

Отдаем себя под Твое покровительство, благословенная Кали-Кама. Соблаговоли услышать мольбу Твоих смиренных слуг. Конец Кали-юги близок. И быть посему.

О-о-о, Кали-Кама!

В уютном кабинете Карла — в присутствии Рума, который все время спал возле камина, даже и не подозревая, о чем тут идет речь, — Ричард читал этот текст со своим английским акцентом, который резал слух звуком «т», произносимым с придыханием, и это его чтение имело скорее комический эффект. Закончив читать, он, не отрывая взгляда от страницы, прошептал: