Компаньоны - Роберт Энтони Сальваторе

всем многочисленным воинством, нанятым для защиты города, но она позволила Джелвусу распоряжаться некоторыми из наемников, хотя и очень немногими. Знак уважения, и не более того, — попав в Невервинтер, Бренор быстро понял это, — но во всяком случае хоть что-то.

Люди так торопятся возвеличить своих героев — и столь же поспешно сбрасывают их с пьедесталов, освобождая место для новых кумиров.

— И на того, чей род называет Дзирта До’Урдена своим другом, — кивнув, завершил Джелвус Гринч.

— Да, отец часто говорил о нем. Странный парень, как я слышал.

— Своеобразный, — поправил Джелвус Гринч.

— А вы его видели? — спросил Бренор, который пришел в Невервинтер в начале 1483 года и использовал тех же союзников, что и во время первого визита в эти края. Когда они с Дзиртом много десятилетий назад пришли сюда в поисках Гаунтлгрима, Бренор путешествовал под тем же самым именем — Боннего Боевой Топор, что и теперь, за исключением того, что на этот раз он объявил себя его отпрыском: Боннего, сын Боннего.

— Дзирта? — переспросил Джелвус Гринч. — Нет-нет, и, говорят, его нигде больше не могут найти.

— Что вы об этом знаете? — спросил Бренор, сглатывая комок в горле.

— Уже много лет про Дзирта ничего не слышно, так говорят, — сказал Джелвус Гринч. — Хотя искали его многие. Странные, — со смехом добавил он. — Еще один темный эльф — не помню его имя, но очень необычный тип! Этот, похоже, очень уж хотел найти его, как я помню.

— Одноглазый? — уточнил Бренор.

Джелвус Гринч с любопытством взглянул на него:

— Да.

— Джарлакс, — сказал Бренор. — Папа много мне про него рассказывал. Странные малые эти дроу, им никогда нельзя доверять.

— Но только не Дзирту, — сразу отозвался Джелвус Гринч. — Все говорят, что вернее его никого не было среди всех народов.

Бренор против своей воли вздрогнул. Напоминание причинило ему жгучую боль. Боль и стыд, учитывая его теперешний курс и намерения.

— Будем надеяться, что он еще жив, — вымолвил Бренор. Он получил от Джелвуса Гринча жалованье за десять дней и опустил монеты в кошель, висящий на поясе. Взвесив кошель на ладони, он ощутил его тяжесть и кивнул, уходя, уверенный, что теперь ему хватит средств для заключения сделки.

Невервинтер еще не до конца оправился после извержения вулкана, случившегося четырьмя десятилетиями ранее. Южная часть его вблизи реки и моста Крылатого Виверна была восстановлена и процветала, однако во множестве сохранились развалины старого города. Каждую ночь там, среди руин, загорались огни; и честные путники, и бродяги равно находили приют в этих остатках давно умерших домов.

И каждую ночь Бренор поднимался на стену и следил за этими руинами, в особенности за одним из домов, выискивая признаки обитаемости. Прошлой ночью он заметил отсвет костра в пустом окне, и этой ночью — ночью, назначенной заранее, — тоже.

Дворф спустился со стены и зашагал по пустым бульварам мимо черных зияющих входов в здания. Он знал, что за ним наблюдает множество глаз, от местного сброда до разбойников с большой дороги и безобидных путников. Но его знали как официального наемника из гарнизона Невервинтера, и он нес на плече топор с привычной легкостью. И в самом деле, раздраженный и рассерженный дворф был бы только рад угодить в засаду.

Он добрался до намеченного здания, помедлил перед разбитым дверным проемом и трижды коротко свистнул. Он даже не стал ждать подобающего ответа, пришедшего, когда дворф уже перешагивал через порог. В конце коридора за самодельной дверью он отыскал своих партнеров: хафлинга, человека и девушку-эльфийку.

— О, да это юный Боннего с нашими деньгами! — воскликнул человек, Девентри, тощий мужчина с острым лицом, украшенным несколькими воспаленными шрамами и пышной бородой. — Может, сегодня мы будем спать в приличной гостинице!

— Пустая трата денег, — бросила Вестра, эльфийка. На ней был зеленый плащ с капюшоном, весьма похожий на тот, что обычно носил Дзирт, вспомнил Бренор. Ее длинные белые волосы были завязаны в узел и убраны, в капюшон, а тонкое лицо покрыто дорожной пылью. «И все-таки она прехорошенькая, — подумал Бренор, — во всяком случае, для тех, кто находит изящных эльфов привлекательными».

— У меня болит спина, — пожаловался Девентри — Послушай, всего одна ночь в постели!

— Наверняка в компании с кучей вшей, — хмыкнула Вестра.

Девентри махнул рукой, веля ей умолкнуть.

— Итак, двадцать золотых, — обратился он к Бренору.

— Когда я увижу карту, ты увидишь золото.

Девентри улыбнулся и кивнул третьему из группы, хафлингу, которого они звали Шорох, видимо, потому, что, насколько мог судить Бренор, тот никогда не произносил ни слова.

Шорох извлек футляр со свитком, Девентри смел со стола тарелки и остатки их недавней трапезы, расчищая место посредине.

— Вот твоя карта, как велено, — сказал Девентри, помогая Шороху развернуть ее.

Бренор склонился над столом, но мужчина заслонил от него карту.

— Думаешь запомнить ее задарма, да? — проворчал Девентри. — Мы пол-лета рисовали ее, старались на совесть!

— На совесть плюс за двадцать золотых, — напомнил Бренор. — Да нет, не бойся, я не собираюсь держать все это в голове. А теперь подвинься, потому что пара-другая деталей расскажет мне всю правду, и если я увижу их там, где они должны быть, ты получишь свои монеты.

Девентри взглянул на Вестру. Та кивнула. Он отошел от карты.

Бренор сразу завидел скалистую долину, и мысли его тут же устремились сквозь годы назад. Дзирт и Далия вели тогда арьергардный бой против фанатиков Ашмадая, а в это время Бренор, Атрогейт и Джарлакс — невероятное трио — отыскали долину и пещеру, которая привела их в Подземье и Гаунтлгрим. Дворф осмотрел всю карту; похоже, вы было на своих местах.

— Вы нашли ущелье, — сказал он.

— Да, — ответил Девентри.

— И что было за ним, к востоку?

Девентри взглянул на него с любопытством, потом, посмотрел на Шороха, и тот показал на карте.

— Широкая долина, — ответила Вестра.

— Где полно камней?

— Да, и пещер.

Бренор кивнул и не смог скрыть улыбки. Его разведчики преуспели. Они нашли вход в Гаунтлгрим. Он пустил руку в кошель, достал пригоршню разнообразных монет и тщательно перебрал их, отсчитывая двадцать золотых, которые, по правде говоря, составляли почти все его богатство. После