Проклятый ректор - Лена Летняя

– Тогда почему ты так подумал?

Он пожал плечами.

– Потому что снятие проклятий и излечение болезней – это самое распространенное использование русалочьих слез. Не единственное, конечно, но Лилия Тор была похожа на проклятую. Из-за ее глаз. То, что ты не можешь плакать, лишь подтверждало эту догадку… – он осекся, как-то странно посмотрев на меня. – Но теперь я понимаю, что был неправ.

– Никакой Лилии Тор никогда не существовало. Сара выяснила это через своего отца, – поделилась я с ним новостями, которые недавно узнала. – За нее Блэки выдавали неизвестно кого. И я подумала… Ради родственницы они еще могли все это устроить, но ради посторонней девушки? Вряд ли.

– Что-то мне подсказывает, что у тебя есть версия, кем она была, – насмешливо заметил Фарлаг.

– Поскольку кое-кто две недели меня игнорировал, – едко напомнила я, – у меня была масса времени подумать обо всем. И построить несколько теорий.

– Между прочим, мне тоже о много требовалось подумать, – оправдался он. – И многое сделать. Я готовил тебе сюрприз, который ты, между прочим, сорвала, придя сюда сегодня. Я собирался сделать предложение в более романтической обстановке.

– Но вроде все неплохо получилось, разве нет? – мягко уточнила я, чувствуя почти непреодолимое желание его поцеловать.

Наверное, он прочел это желание в моих глазах, потому что неожиданно опрокинул на спину и подтянул к себе ближе, нависая надо мной и накрывая мои губы своими. Поцелуй длился так долго, что я почти успела забыть, о чем мы разговаривали.

– Все получилось значительно лучше, чем «неплохо», – поправил меня Фарлаг, отстранившись.

Его взгляд скользил по моему лицу, словно он пытался запомнить каждую его черточку, за взглядом следовали кончики пальцев, едва ощутимо касающиеся моей кожи. На губах его застыла едва заметная, мечтательная улыбка, и я запоздало поняла, что взрыва негодования на почве обсуждения его проклятия так и не произошло. Это заставило меня тоже улыбнуться.

Мысль оставить этот разговор и заняться чем-то более приятным промелькнула в голове, но я отбросила ее. Это было важно не только для меня, но и для него. Мне казалось, что если мы распутаем историю со снадобьем, Лилией и Блэками, то сможем в конце открыть шкатулку и достать оттуда слезы русалки. В том, что там они, я почти не сомневалась. Поэтому я продолжила свою мысль:

– Возможно, Лилия Тор была никем. Какой-нибудь никому не нужной сиротой, которую Блэки приютили… чтобы испытывать снадобье.

– Чтобы что? – переспросил Фарлаг пораженно.

– Я думаю, тот рецепт, часть которого хранила Делла, вывели Блэки. По чьему-то заказу. Понимаешь, я так и не нашла ни одного соответствия ему, а такое бывает только в случае созданного снадобья. Как ты вывел снадобье противодействия для себя, так и они могли создать снадобье по каким-то заданным параметрам. И испытывать его на этой Лилии.

– Это запрещено, – напомнил Фарлаг, скептически покачав головой.

– Девушка была странной, даже не разговаривала, как сказал Арт. Она бы никому не пожаловалась. А потом ее и вовсе заперли в подвале. Ее глаза могли стать такими, как на портрете, из-за побочного действия темной инверсии с русалочьей кровью. И эти побочные эффекты могли сказаться на мне, ее ребенке. Поэтому я не могу плакать.

Он набрал в легкие в воздух и открыл рот, чтобы что-то сказать – вероятно, возразить – но то ли передумал, то ли сам понял, что его возражение можно парировать, поэтому снова его закрыл. Я посчитала это добрым знаком.

– Я думаю, это было что-то очень противозаконное. Не лекарство от болезни, и не снадобье противодействия. Что-то такое, из-за чего заказчик решил разделаться с Блэками, когда они закончили работу. Но в ночь, когда он сам или посланный им человек пришел в их дом, профессора Блэка там не было, а Аманда и Делла смогли сбежать. Они могли нарочно разделить рецепт между собой, чтобы заказчику было сложнее его заполучить. И обе так боялись этого человека, что с тех пор скрывались.

– Но ты нашла вторую часть рецепта в бумагах Блэка, – возразил Найт.

– Да, это странно, но с другой стороны, он же их искал. И Деллу, и Аманду. Какое-то время. А потом перестал. Может быть, он нашел ту часть, что унесла с собой Аманда, о чем-то догадался и бросил поиски? Чтобы не ставить их под удар.

Я ждала от него мнения, а он смотрел на меня со странной улыбкой, поглаживая и перебирая мои волосы.

– Знаешь, чего я еще никогда не делал в постели с женщиной? – мечтательным тоном вдруг спросил он.

Столь резкая смена темы меня одновременно и сбила с толку, и смутила. Я не так много знала о том, что можно делать в постели. Кроме того, что недавно делали мы. И определенно не чувствовала себя готовой сейчас постигать что-то еще.

И он, должно быть, опять прочитал все это на моем лице, потому что бессовестно рассмеялся.

– Я еще никогда не пытался раскрыть заговор с убийствами, побегами, незаконными снадобьями и экспериментами на людях. До этой ночи.

Я обиженно стукнула его кулаком по плечу, что, конечно, не произвело на него особого впечатления. Правда, еще один извиняющийся поцелуй я получила, а потому сразу простила его ехидство.

– Как во всю эту историю вписываюсь я? – поинтересовался Фарлаг, снова от меня отстранившись.

– Думаю, ты должен был достать слезы русалки. Или создать замену.

Улыбка исчезла с его лица. Фарлаг заметно напрягся, но спорить почему-то не стал, а спросил совсем другое:

– Но если рецепт этому загадочному неизвестному так и не достался, зачем ему слезы?

– Может быть, он работает и над получением слез, и над возвращением рецепта. Деллу и Блэка убили, но рецепт не нашли. Обе части у меня. Не потому ли и меня хотели убить?

– Что это должно быть за снадобье такое? Чтобы кто-то с таким упорством старался его заполучить, убивая людей?

Я не сдержала торжествующую улыбку.

– А вот это нам и надо выяснить. Узнаем, что делает снадобье, сможем понять и кто за ним охотится.

– Как ты собираешься это узнать?

– Думаю, отталкиваться надо от русалочьих слез. Это самый редкий ингредиент. И ты с ним долго работал. Уже здесь, в Лексе. Значит, у тебя в кабинете должен быть исчерпывающий набор литературы на эту тему. Надо ее изучить, но уже под другим углом.

Я выразительно посмотрела на него. Он понял значение взгляда не сразу, а когда понял – удивленно охнул.

– В смысле – прямо сейчас?

Я закивала, невинно улыбаясь и надеясь, что он не сможет мне отказать.

– Тара, ночь на дворе!

– Еще не так поздно…

Он застонал и перекатился на спину. Какое-то время страдальчески созерцал потолок. Я сверлила его просительным взглядом. И в конце концов он сдался.