Темные ангелы нашей природы. Опровержение пинкерской теории истории и насилия - Philip Dwyer

на полях в качестве принудительного рабского труда, привилегированные заключенные, известные как "строительные тендеры", создавали внутреннюю работорговую экономику, где они покупали и продавали тела других заключенных в качестве сексуальных рабынь, объектов принудительного и часто насильственного изнасилования, а также в качестве домашних слуг в камерах. На протяжении большей части ХХ века администрация техасских тюрем разрешала этим избранным заключенным открыто носить самодельное оружие, чтобы они могли обеспечивать дисциплину среди заключенных и административный контроль. В обмен на службу администрация тюрьмы предоставляла этим заключенным определенные привилегии, которые позволяли им контролировать внутреннюю экономику тюрьмы. Заключенные, которых тюремная система ставила во главе, также управляли внутренней тюремной экономикой, в которой деньги, еда, люди, репутация, услуги и секс становились товаром, который можно было купить и продать. Система тендеров на строительство представляла собой иерархический трудовой режим, представлявший собой порочную секс-торговлю, в которой тендеры на строительство получали молчаливое согласие администрации тюрьмы на использование своих полномочий для изнасилования других заключенных и участия в купле-продаже тел заключенных в качестве сексуального товара, обозначающего культурный статус и власть в обществе. Один из заключенных, давая показания в суде, разоблачающие систему тендеров на строительство, высказал свою проницательную оценку, связавшую подобную тюремную экономику с насилием, организованным государством:

Понимаете, вся эта система [тендерная система строительства] основана на физике. Это очень хищническая система, и это, я думаю, очень важно отметить: хищничество - это общий знаменатель для всего этого. Сильные наживаются на слабых, и слабые оказываются в ужасном положении. . . . Если они поддаются хищничеству, все становится только хуже, и хищничество бывает социальным, сексуальным, экономическим.

Несмотря на то, что Пинкер опубликовал книгу "Лучшие ангелы нашей природы" в самый разгар массового тюремного заключения, его рассказ не предлагает никаких размышлений о том, как американские тюрьмы стали пространством, пронизанным хищническим сексуальным и бытовым насилием, являющимся критической функцией государственной власти и расовой деградации.

Смертная казнь как государственное насилие

Наконец, Стивен Пинкер также не замечает государственных казней как источника смертоносного насилия в прошлом и настоящем. Согласно мировоззрению Пинкера, с уменьшением числа случаев линчевания чернокожих американцев как обычного публичного зрелища преступления на почве расовой ненависти "превратились в статистический шум", однако в его работе ничего не говорится о смертной казни и государственных казнях. До 1945 г. государственные казни в США возникали параллельно с линчеванием как инструмент насилия для достижения господства Джима Кроу и белых. В период с 1608 по 1945 гг. в штатах казнили афроамериканцев в половине всех казней, причем в южных штатах казни афроамериканцев составляли почти 75%. Со времен Американской революции до Гражданской войны "более 66% всех казней происходило на Юге, а почти 80% - в южных и приграничных штатах в совокупности". Исследование за исследованием, посвященное смертной казни в США до 1945 г., характеризует казни в штатах как одно из "худших наследий системы уголовного правосудия, которая достигла зрелости в качестве инструмента расового порабощения при Джим Кроу". Линчевание и государственные казни, таким образом, с течением времени работали в тандеме, создавая общественные ассоциации, которые связывали чернокожесть с насильственной преступностью, расовой неполноценностью и бесчеловечной аморальностью, что делало саму жизнь чернокожих чем-то, что белое общество отказывалось уважать. Как пишет Сет Коч в своем исследовании казней в штате Северная Каролина, "линчевание функционировало как закон", но "закон также функционировал как линчевание: подчиняя, ограничивая и разрушая черные сообщества".

Когда 30 июня 1972 г. Верховный суд США вынес решение 5:4 по делу "Фурман против Джорджии", оно одновременно ввело национальный мораторий на смертную казнь и открыло возможность отдельным штатам расширить применение смертной казни. С одной стороны, в часто цитируемом согласном мнении судьи Поттера Стюарта о том, что казни в штатах являются "жестокими и необычными в той же мере, в какой жестоким и необычным является удар молнии", расовая принадлежность в этих случаях "может быть выявлена при выборе этих немногих приговоренных к смерти", и одновременно делается вывод, что "расовая дискриминация не была доказана". С другой стороны, решение Фурмана позволило отдельным штатам разработать новые законы, которые сохранят смертную казнь, если они смогут удовлетворить Восьмую поправку к Конституции путем устранения произвола и дискриминации при вынесении приговоров. Вместо того чтобы вызвать новую волну человеческого сочувствия, Фурман, напротив, инициировал новый политический фурор в отношении смертной казни. Приведем лишь один пример: опрос Харриса показал, что сразу после решения по делу Фурмана смертную казнь поддерживало не меньшее, а большее число людей (59% в 1972 г. против 48% в 1969 г.). Всего полгода потребовалось Флориде, чтобы восстановить смертную казнь, и в течение трех лет, к 1975 г., тридцать один штат вновь ввел смертную казнь, создав отдельные процедуры осуждения и вынесения приговора, что было подтверждено Верховным судом в 1976 г. в деле Gregg v. Georgia.

С 1975 года в штатах, где применяется смертная казнь, было казнено 1526 человек. Около трети из них - афроамериканцы. Наиболее часто смертные приговоры выносятся в южных штатах: на их долю приходится 1245 казней, а в одном только Техасе было казнено 569 человек. С 1970-х годов к смертной казни было приговорено более 8500 человек. Несмотря на то, что с 1965 года число казней снизилось, они по-прежнему являются символическим и насильственным выражением власти карцерального государства, направленной на уничтожение цветного населения. В недавнем исследовании приводится следующая статистика: «В период с 1976 по 2013 г. за убийство черного человека было казнено всего семнадцать белых, в то время как за убийство белого человека было казнено 230 черных; за убийство белого человека черных казнили в два раза чаще (230 казней), чем за убийство черного человека (108 казней)». Политическое рвение в пользу смертной казни с 1970-х годов продолжает связывать черноту с преступностью, а жизнь черных - с возможностью распоряжаться ею. Вместо того чтобы положить начало "новому миру" человеческого сочувствия, введение смертной казни после 1975 года напоминает нам о выводе историка Сета Котча о том, что "любая история смертной казни - это история неудач".

С 2010 г. почти два десятка скрупулезно проведенных исторических исследований убедительно продемонстрировали, что расизм и насилие являются эндемичными для американской системы уголовного правосудия. С 1965 г. систематизированное насилие не только сохраняется, но и усиливается, начиная с городской полиции, пограничных патрулей и массового тюремного заключения. Если снова обратиться к Рут Уилсон Гилмор, то история постоянного насилия, проистекающая из карцеральных государств Америки середины-конца ХХ века, действительно является "санкционированным государством или внелегальным производством и эксплуатацией уязвимости, дифференцированной по группам к преждевременной смерти". Однако Стивен Пинкер никогда не