Режим соблазнения активирован - Нидейла Нэльте

Сэм занимает оборонную позицию чуть впереди хозяйки.

Блондин не обращает внимания на него, смотрит исключительно на нас с Мелагрен.

Виола организовывает ему ещё одно кресло. Тот вежливо кивает и усаживается, не дожидаясь приглашения.

– Меня зовут Эдель Виар, мы представители разумных киборгов Ламана, – произносит.

Даже слишком разумных. В некоторых вопросах.

– Догадался, – отвечаю, стиснув зубы.

Всё из-за этих уродов! Сколько они нас держали взаперти! И отец погиб из-за них! Последние два года мы только и мечтали, что очистить от них Ламан!

Приходится прибегнуть к помощи процессора, чтобы гость не заметил исходящей от меня враждебности.

– Мы хотим заключить с вами союз.

– Именно поэтому столько месяцев не давали нам вылететь с планеты? – бросаю, не сдержавшись. – Пошли на союз с «Исидой»?

– Мы не приняли этот союз, – отвечает Эдель. – У них было много обещаний, но по факту они хотели лишь наши тела. И доступ к филиалу «Кибериума», который вы планировали там открыть.

Секретный проект, называется. А прорва всяких пройдох оказались осведомлены!

– Если бы вы не пустили их на Ламан, не позволили держать там моего отца… – сжимаю зубы. Рассказывает мне тут!

– Какое-то время мы не вмешивались, – признаёт киборг. – Не останавливали тех, кто захотели сотрудничать с «бессмертными». Присматривались. Анализировали.

– Вирусами снабжали! – вставляет Мелагрен.

– Утечка, – отзывается блондин. – Мы тоже не сразу разобрались, что происходит. Готовы возместить убытки.

– Убытки? Возместите мне отца!

– Если есть способ… – начинает киборг, но, видимо, просчитывает – или понимает своим развившимся самостоятельным умишкой, – что нет такого способа. Замолкает.

– Что изменилось? – спрашиваю, не внушают мне доверия такие резкие перемены.

– Мы подавали запрос в Альянс, чтобы нас признали равноправными. Но нам ответили, что у Ламана есть хозяин. И без его согласия ничего не получится. Кроме того, мы должны доказать, что умеем сосуществовать с людьми и не опасны. Поэтому найти и колонизировать себе отдельную планету – тоже не вариант. Это если вкратце, переговоры были длительными.

Надо же. А я и не знал, что они пытаются выбить себе какие-то права.

Хотя, логично. Сеть нейтрализаторов, как мы с отцом хотели, и никто из киборгов не смог бы сопротивляться. А если бы Альянс счёл их опасными – то просто зачистил бы. Им не выгодно идти поперёк всех людей.

– И какие будут предложения? – спрашиваю, сжимаю руку сидящей рядом Мэл.

– Мы заключим с вами союз как с владельцем Ламана. И будем входить в Альянс при вашем содействии…

Не уверен, что я хотел бы содействовать этим ядрёным созданиям. Да и…

– Вы смотрели, как убивают моего отца! «Не вмешивались!» А теперь просите моей помощи?!

– Мы вмешались. Чтобы вы успели долететь до дома.

– Не успели, – отвечаю мрачно.

– Сожалею, – киборг склоняет голову и даже изображает скорбь на лице. Но я-то знаю, что это может быть работа процессора и всяких имитационных программ!

– Владелец Ламана – Кэрран Рошшасс, наследник Авена Рошшасса, – усмехаюсь криво. – А не киборг устаревшей модели АР-24.

– Мы сохранили запись того, как вас перебрасывали.

Сердце сжимается. Как и рука на руке Мэл.

Сохранили? Не уверен, что я готов на это смотреть.

– Вряд ли она будет иметь юридическую силу, – отвечаю как могу спокойно. – Мне даже собственный отец не поверил. А остальные и вовсе сочтут подделкой киборгов.

– Это не первое дело против «Тёмного бессмертия», в котором пострадавших перебросили в другие тела, – огорошивает Эдель.

Удивлённо переглядываемся с Мелагрен. Не даром эти твари объявлены в розыск космополом.

«Я с тобой», – шепчет Мэл одними губами.

– Тогда мне нужны остальные предводители «Бессмертия», – отвечаю твёрдо. Пусть исправляют то, что наделали своим бездействием и попустительством! – Вряд ли Варан тут один, остальные где-то рассредоточились, наверное. Ждут в разных точках, или уже разбежались.

– Танара знает несколько реальных имён, – добавляет Мэл.

– Мы готовы помочь в поимке.

Это хорошо. Даже отлично. Если они не помогут говнюкам разбежаться.

Впрочем, киборги теперь играют за себя. К нашей пользе.

– А что вы делаете возле моей школы? – спрашивает Мэл подозрительно.

– Это наши дети. Такие, как мы. Мы хотели бы перенести школу на Ламан. Защитить их.

Мы с Мэл бросаем друг на друга ещё один ошарашенный взгляд.

– Вы долго не сможете тут её держать, – убеждает блондин.

Лицо ровное, спокойное, но в живых глазах время от времени что-то вспыхивает:

– Рано или поздно всё станет известно. Детям понадобятся документы. Не все из них смогут ассимилироваться с людьми – не зря же они не прошли ваш собственный отбор. На Ламане им будет лучше.

Как ни прискорбно осознавать, он прав.

– Возможно, у нас получится провести программу, чтобы такие дети сразу же отправлялись на Ламан, до тех пор, пока киборги ещё производятся.

– Филиал «Кибериума» входит в ваши планы? – уточняет Мэл осторожно.

– Мы бы не отказались, – едва уловимо улыбается блондин. – Хотя, скорее всего, Альянс потребует полного закрытия производства киборгов. Но точно не в ближайший год – два. Это процесс не быстрый. А Ламан, как частная планета, пока что имеет право устанавливать собственные законы.

– Нам нужно подумать, – отзываюсь.

– Разумеется, – соглашается киборг.

– Мне нужно успокоить Эльвиру, детей, – добавляет Мэл.

Тут как тут оживает Сэм, показывая, что не собирается отпускать хозяйку одну.

Я бы тоже с ней пошёл. Но лучше отсюда контролировать, мало ли, что взбредёт киборгам в их кибернетические головы. Слишком уж много вокруг собралось.

Блондин откланивается, возвращается к своим. До меня долетают обрывки внутренних команд на том самом когда-то полупридуманном и давно забытом языке. Но, заметив, что подглядываю, Эдель закрывается.

Несколько минут рассматриваем с Мэл экраны. После, не выдержав, всё-таки спускаюсь вместе с ней. Не могу отпустить её одну.

Виола следит, как мы передвигаемся по пневмотрапу, преодолеваем расстояние до школы. Держу контакт с обеими. У входа останавливаюсь, смотрю, как прикладывает ладонь к полю. Проходит его, и оно смыкается позади. Внутри ей ничего не грозит, а сюда никому ломиться не позволю.