Десятое Правило Волшебника, или Призрак - Терри Гудкайнд

Ричард не представлял, что она сейчас им расскажет, но был уверен, особенно после рассказа Джебры, что у Ордена нет другой сущности, кроме полного презрения к жизни.

– Орден не казнит своих пленников тотчас. – С неумолимым спокойствием Никки передвинулась на шаг ближе ко всем собравшимся, не отрывавшим от нее глаз. Она сделала паузу, стоя рядом с Ричардом, пока тишина не стала мучительной и тягостной, и получила полное внимание всех стоявших перед ней. – Первым делом, – сказала она, – каждый захваченный в плен мужчина подвергается кастрации.

Затем, испытав нестерпимую боль и унижение, тот, кто еще останется в живых, подвергается пыткам. Тот, кто выживет после пыток, в конце концов отправляется на смерть, исполняемую тем или иным, но всегда крайне жестоким способом.

Те, кто сдался Ордену без борьбы, избавлены от подобного обращения. Цель жестокости по отношению к пленникам – так запугать противника, чтобы тот сдавался без сопротивления. Их отношение к гражданскому населению в захваченных городах столь же жестоко и имеет в виду ту же самую цель. Как результат, многие города сдавались Ордену без сопротивления.

Вы, все собравшиеся здесь, тяжело и долго сражались с ними. И вам не избежать всего этого. Если солдаты Джеганя схватят вас, то вам не останется никакой надежды. Вы будете всем сердцем желать лишь того, чтобы никогда не появлялись на этот свет. И единственным вашим избавлением будет только смерть.

Но дело не в этом. Жизнь под властью Ордена ничем не отличается от ожидания смерти от рук Ордена. Жизнь под властью Ордена – это медленная и мучительная смерть сама по себе. Только длится она дольше: страдание растягивается на годы.

И только ненавидящие жизнь и все добрые начала ее преуспевают при этом. Орден действительно способствует тем и поощряет тех, кто презирает и ненавидит добрые стороны жизни. Учения Ордена в целом основаны на злобной ненависти к добру. Среда, которую создают подобные убеждения, – всеобщее страдание. Ненавистники получают удовольствие от страданий других, тогда как все доброе презирает их. И если вы окажетесь в плену, эти ненавистники станут вашими хозяевами.

Люди застыли в ошеломленном молчании. В наступившей тишине Ричард услышал мягкие удары дождя по растянутому вверху навесу. Гроза накатывалась на них.

Никки бесцеремонно продолжала говорить в эту тишину.

– Жареные яйца их врагов – самый ценный деликатес для солдат Имперского Ордена. Сборища тех, кто следует за войсками, будут подчищать поле битвы после сражения, выискивая добычу, в том числе каждого раненого врага, который остался живым и которого можно кастрировать. Эти кровавые драгоценности, срезанные с живого врага, – ценный и весьма популярный продукт во время пьяных празднеств после победы. Солдаты верят, что такой деликатес придает им еще больше силы и мужской энергии. А после этого переключают внимание на пленных женщин.

Ричард сдавил горбинку носа большим и указательным пальцем.

– Может, рассказать что-нибудь еще?

Никки вскинула бровь.

– А разве этого недостаточно?

Ричард лишь тяжело вздохнул, опуская руку.

– Думаю, вполне достаточно.

Он снова повернулся к людям.

– Простая истина заключается в том, что для нас нет способа победить в предстоящей битве. Мы обречены на поражение.

Ричард сделал глубокий вдох и наконец произнес те ужасные слова, что собирался сказать.

– Вот почему не будет этой решающей битвы. Мы не победим императора Джеганя и его армию, армию Имперского Ордена. Как Лорд Рал, глава Д’Харианской империи, я отказываюсь допустить подобный акт бессмысленного самоуничтожения. Мы не будем сражаться с ними.

Вместо этого я пришел, чтобы рассеять нашу армию. Не будет решающей битвы. Джегань захватит Новый мир, не встречая сопротивления.

Ричард видел, как слезы наполнили глаза многих людей.

Слова Ричарда были восприняты как пощечина.

– И для чего мы сражались? – выкрикнул озлобленный офицер. Он обвел рукой своих боевых товарищей. – Мы вели эту войну многие годы. Многих из наших братьев-солдат уже нет здесь, среди нас, потому что они принесли свои жизни в жертву, защищая наше дело и тех, кто нам дорог. Но если нет ни единого шанса, если нас в конце концов ждет поражение, то зачем нам думать об этой битве? Зачем нам думать о продолжении борьбы?

Ричард горько улыбнулся.

– В том-то все и дело.

– В чем? – огрызнулся человек.

– Если люди не видят никакого шанса на победу, никакого шанса выиграть, а вместо этого видят перед собой только руины и смерть, тогда они начинают терять волю к борьбе. Если они видят, что у них нет шанса распространить свою веру, что они встречают только смерть, если продолжают пытаться делать это, у них возникает желание забыть о такой войне.

Но от этого человек стал только более раздраженным, и его возмущение передавалось другим офицерам.

– Стало быть, вы предлагаете нам забыть о войне? И убеждаете, что нам не выстоять против Ордена? А поскольку мы не можем победить, то незачем и сражаться?

Ричард сцепил руки за спиной и решительно вскинул подбородок. Он ждал, пока не убедился, что каждый готов слушать его.

– Нет. Я говорю вам о том, что хочу заставить людей Древнего мира почувствовать все это на себе.

Люди нахмурились в замешательстве и обменивались вопросами между собой. Но быстро умолкли, как только Ричард продолжил.

– Джегань подтягивает свою армию к Д’Харе. Он хочет втянуть нас в битву. Почему? Потому что верит, что может нанести нам поражение. Я верю, что он прав. Но я верю в это не потому, что у вас не хватает смелости, подготовки, силы или умения, а потому, что просто знаю, как велики его ресурсы. Я провел довольно много времени в Древнем мире. Знаю, как он велик. Знаю это в полной мере, потому что путешествовал по Древнему миру и видел, как много людей населяет его, как велико там поголовье скота, как обильны урожаи и как значительно прочее их достояние. Я видел все это в таких масштабах, каких не встречал никогда раньше. Они имеют источники и резервы, какие вы не можете даже вообразить.

Джегань собрал огромную силу из жестоких, диких людей, преданных своей вере и беспощадных. Они готовы уничтожить все и каждого, кто противостоит им. Они почти с вожделением хотят стать героями-победителями, распространяя свою веру. Джегань получает все, что ему потребуется, исходя в расчетах из его собственного опыта и удваивая запрос. А для того, чтобы быть совсем уверенным, он удваивает еще раз.

Джегань не сторонник «извращенного» морального подхода, что военные действия предполагают использования средств того же рода, что и у противника, – своего рода надуманная справедливость, влияющая на ход смертельного поединка. У него нет интереса к равной борьбе – да и не должно быть. Он заинтересован лишь в том, чтобы овладеть нами. Это его единственная задача.