Чужестранка. Книга 1. Восхождение к любви [= Чужеземец ] - Диана Гэблдон

— Так бывает каждый раз? — спросил он в полном, упоении, когда я просветила его.

Я почувствовала себя кем-то вроде японской гейши. Никогда не воображала себя в роли инструктора искусства любви, но заметила про себя, что в ней, оказывается, есть свои привлекательные стороны.

— Нет, не каждый раз, — ответила я, забавляясь его непосредственностью. — Только если мужчина — настоящий любовник.

— О! — У Джейми порозовели уши.

Я почувствовала некоторое волнение, заметив, что отвлеченный интерес сменяется возрастающей решимостью приступить к действию.

— Ты скажешь мне, как я должен вести себя в следующий раз? — спросил он.

— А ничего особенного и не надо делать, — ответила я. — Просто двигайся медленнее и будь внимателен. А зачем ждать? Ведь ты все еще готов к действию.

Джейми был удивлен.

— А тебе не нужно подождать? Я, например, не могу сразу же после…

— Ну, у женщин это по-другому.

— Да, я заметил, — пробормотал он.

Он обхватил мое запястье большим и указательным пальцами.

— Просто… ты такая маленькая. Я боюсь сделать тебе больно.

— Ничего подобного не произойдет, — нетерпеливо возразила я. — А если бы и так, то я вовсе не против.

На лице у него было написано удивленное непонимание, и я решила показать, что я имею в виду.

— Что ты делаешь? — в полном изумлении спросил он.

— То, что ты видишь. Не дергайся.

Немного погодя я пустила в ход зубы и надавливала ими до тех пор, пока он не втянул в себя воздух со свистом. Я остановилась.

— Я причинила тебе боль?

— Да. Немного, — ответил он сдавленно.

— Ты хочешь, чтобы я перестала?

— Нет!

И я продолжала — достаточно грубо — до тех пор, пока он вдруг содрогнулся в конвульсии и застонал так, словно я вырвала у него сердце. Он откинулся на спину, вздрагивая и тяжело дыша. Лежал и бормотал что-то по-гэльски, смежив веки.

— Что ты сказал?

— Я сказал, — отвечал он, открыв глаза, — что думал, сердце у меня разорвется.

Я усмехнулась, довольная собой.

— Мурта и компания не сказали тебе об этом?

— Они сказали. Но это было то, чему я не поверил.

Я рассмеялась.

— В таком случае лучше бы ты не рассказывал мне, что еще они тебе говорили. Ведь ты теперь понял, что я имела в виду, когда сказала о грубости. О том, что я не против?

— Да. — Он сделал очень глубокий вдох и медленно выдохнул воздух. — А если бы я сделал то же с тобой, ты испытала бы такие же вещи?

— Понимаешь ли… — начала я и запнулась. — Я не могу сказать точно…

Все это время я делала все возможное, чтобы прогнать всякую мысль о Фрэнке, считая, что в постели должны быть только двое, независимо от того, почему и как они там оказались. Джейми очень отличался от Фрэнка, телесно и душевно, но ведь существует сравнительно небольшое количество способов соединения двух тел, и для нас еще не определилась область интимности, в которой акт любви принимает определенный вариант. Чисто плотские сопоставления и сходства неизбежны, но оставалось и неизведанное, пусть и немногое.

Джейми сдвинул брови с выражением притворной угрозы.

— Так, значит, есть что-то такое, чего ты не знаешь? Что ж, попробуем узнать это вместе, ладно? Как только я наберусь сил для этого. — Он снова закрыл глаза. — Где-нибудь на следующей неделе.

Я проснулась перед рассветом, промерзшая и оцепеневшая от страха. Я не могла бы пересказать кошмар, от которого я пробудилась, но внезапное возвращение к реальной действительности оказалось в равной степени пугающим. Возможно было на время забыть о своем положении прошлым вечером, отдаваясь радостям вновь обретенной интимности. Но теперь я вновь осталась одна рядом со спящим незнакомцем, с которым нерасторжимо связана моя жизнь, одна в месте, полном невидимой опасности.

Наверное, я неосторожно повернулась, потому что одеяла задвигались, и мой незнакомец соскочил с постели с ошеломляющей внезапностью фазана, вспорхнувшего из-под самых ног. Пригнувшись, он замер возле двери в комнату, еле видный в предутреннем сумраке.

Настороженно прислушиваясь, он некоторое время пробыл у двери, потом быстро обследовал комнату, бесшумно скользнув к окну, а затем — к кровати. Рука была согнута таким образом, что было ясно — он держит какое-то оружие, хотя в полутьме я не могла разглядеть, какое именно. Усевшись на постель возле меня, удовлетворенный тем, что все спокойно, он сунул нож или какое-то другое оружие куда-то в изголовье кровати, где он его прятал до того.

— С тобой все в порядке? — шепнул он и провел пальцами по моей влажной щеке.

— Да. Жаль, что разбудила тебя, извини. Мне приснился какой-то кошмар. Но чего ради…— Я хотела спросить, отчего он вскочил с постели как встрепанный, но он прервал меня, коснувшись своей большой и теплой рукой моего обнаженного плеча.

— Не удивительно, ты совсем закоченела, — сказал он и втянул меня под груду пледов на свое еще не остывшее место. — Это я виноват, — пробормотал он. — Забрал себе все покрывашки. Боюсь, что еще не привык делить с кем-нибудь постель.

Он уютно обернул пледы вокруг нас обоих и улегся рядом со мной. Немного погодя снова выпростал руку и потрогал мое лицо.

— Это из-за меня? — спросил он ласково. — Ты меня не выносишь?

Я засмеялась прерывистым смехом, скорее похожим на всхлип.

— Нет, не из-за тебя. — Я пошарила в темноте, чтобы отыскать его руку и сжать ее, подтверждая свои слова.

Пальцы нашарили перепутаницу пледов, потом — теплую плоть, и только после этого я нащупала руку, которую искала. Мы лежали бок о бок и смотрели на низкий, опирающийся на балки потолок.

— Ну а если бы я сказала, что не выношу тебя, что тогда? — спросила я. — Что бы ты мог поделать?

Джейми передернул плечами, и кровать скрипнула под ним.

— Сказал бы Дугалу, что ты настаиваешь на расторжении брака на основании неосуществимости брачных отношений.

На этот раз я неудержимо расхохоталась.

— Ничего себе неосуществимость! А все эти свидетели?

В комнате было уже достаточно светло, чтобы я могла разглядеть улыбку на его лице, повернутом ко мне.

— Какие бы там ни были свидетели, но с полной уверенностью сказать можем только мы с тобой, верно? И я предпочел бы претерпеть стыд, чем жениться на той, которая меня ненавидит.

Я повернулась к нему.

— Я не питаю к тебе ненависти.

— И я к тебе тоже. А многие и многие браки начинались при менее благоприятных обстоятельствах. Он ласково и нежно повернул меня спиной к себе, прижался тесно, и мы теперь лежали, как в гнездышке. Руку он положил мне под грудь — не потому, что предлагал что-то или на что-то намекал, но потому, что там ей было удобно.