Зазеркалье. Записки психиатра - Наталия Юрьевна Вико

Александра помотала головой.

– Хорошо! – явно обрадовался Сашечка.

– А что мы там, в Эль-Минье, будем смотреть? – поинтересовалась она. – Что там интересного?

– Там… – Онуфриенко задумался. – Там много интересного! Для тех, кто знает…

– Ну так расскажи! – потребовала она. – Обогащай меня знаниями, раз в путешествие позвал.

– Как скажешь, дорогая, – улыбнулся Онуфриенко. – Вообще-то путеводитель по Египту не советует массовым туристам посещать Тель-эль-Амарну…

– И зачем мы тогда туда едем? Подышать, услышать?

– Да, памятники Древнего Египта можно услышать только в тишине, – бросил обеспокоенный взгляд на вокзальные часы.

– Мы кого-то ждем? – поинтересовалась Александра.

– А им есть что рассказать, – Онуфриенко будто не услышал вопроса. – Например, о том, что Ахен-Атона в начале царствования звали Амен-Хотеп Четвертый, – имена в этот раз он произнес, разделив на две части, – и составной частью его имени вначале было имя бога Амона… или Амена, – глянул с хитрой улыбкой, будто получая удовольствие от того, что называет варианты произношения имен, – одного из главных египетских богов. А потом царь-реформатор, опережая время, но скорее для того, чтобы избавиться от влияния жрецов бога Амона…

– Или Амена, – успела ехидно вставить Александра.

– …обосновавшихся в Фивах, решил перенести столицу, ввести единобожие с культом бога солнца и включил имя нового единого бога солнечного диска – Атона в собственное имя, и потому стал называться Эхн-Атон…

– А что было потом?

– Трагедия, – сказал Сашечка, – лишь слабые отзвуки которой дошли до наших шумных дней. Новая столица Ахенатона город Ахетатон был разрушен, а гробницу царя-еретика так до сих пор и не нашли. Хотя предполагают, что, возможно, это саркофаг, найденный в захоронении номер 55 в Долине царей.

– Так мы едем искать гробницу? – воскликнула Александра, не оставившая надежду выяснить действительную цель поездки.

Сашечка снова пропустил вопрос мимо ушей.

– А прекрасная царица Нефертити, образ которой стал символом женской красоты? – задал он риторический вопрос. – Возможно, брошенная жена. И тогда это еще одна драма. Семейная. Достойная пера великого Шекспира. Хотя есть версия, что она стала наследницей Ахенатона под именем таинственного царя Сменхкара. Так-то вот, – он извлек из кармашка рюкзака мобильник и стал, близоруко щурясь, тыкать пальцем в клавиатуру. – Некоторые считают Ахенатона пророком, – приложил мобильник к уху. – В том же Коране, к примеру, говорится, что были еще пророки до Моисея, но людям о том неведомо. Надо же, занято! – закрыл крышечку мобильника. – На самом деле, вдумайся, Эхнатон ввел монотеизм, создал божественную триаду – Атон, Эхнатон, Нефертити! Перенес столицу царства туда, куда мы сейчас поедем, оградил территорию специальными знаками, показывающими границу, – снова открыл мобильник, нажал кнопку повторного набора и прижал трубку к уху, – один из них я тебе покажу, и поклялся никогда границу не пересекать. И клятву свою сдержал. Когда же он умер, жрецы разрушили почти все, что было связано с мятежным царем. А ты, кстати, его статую в Каирском музее видела?

– Я в музее еще не была. Видела только фото статуи. Странное лицо. Вытянутое. И форма головы удлиненная. Выглядит как инопланетянен. Кстати, он не был болен? Почему изображался со вздутым животом? По внешним признакам очень похоже на «синдром Марфана».

– Вроде того, – неопределенно сказал Онуфриенко. – Хитрая какая-то болезнь. Может, последствия кровосмешения предков. Но никто толком не знает. Их же не нашли – ни Эхнатона, ни Нефертити. Кто говорит, жрецы уничтожили мумии, а кто-то – что они просто покинули этот мир неподвластным человеческому разуму способом…

– На самолете, первым классом, – хмыкнула Александра.

– Ну наконец-то! – воскликнул Онуфриенко и радостно замахал рукой, чтобы привлечь внимание мужчины и женщины, появившихся в конце перрона.

– Познакомься. Это Марина, – представил подошедшую женщину средних лет, с чуть вздернутым носом, на котором громоздились очки с толстыми линзами, делающие ее зеленые глаза по-детски беззащитными.

– Привет! – Женщина улыбнулась, с любопытством разглядывая Александру сквозь свои увеличительные стекла.

– А это… – Онуфриенко пожал руку мужчине в ветровке защитного цвета…

– А-а, журналистка! – радостно воскликнул тот, оказавшийся уже знакомым лектором из «Артефакта».

Онуфриенко бросил на Александру удивленный взгляд, но ничего не сказал.

– Я же говорил вам, голубушка, что наш мир необычайно тесен, – выделил лектор слово «наш». – Все-таки добрались сюда? Несмотря на препятствия, – указал глазами на загипсованную руку.

– Очень она сопротивлялась, Пал Палыч, – пряча улыбку, пояснил Сашечка. – Пришлось насильно за руку тянуть.

– Как вашу лекцию послушала, сразу же сюда и помчалась, – не обращая внимания на онуфриенковскую подколку, сказала Александра. – Чтобы «попробовать Египет на вкус. Потрогать. Подышать. Услышать», – процитировала, выразительно взглянув на Сашечку.

– Но я рад вас видеть, честное слово! – Пал Палыч, галантно склонившись, поцеловал ей руку, к восторгу арабов, с интересом наблюдавших за иностранной группой. – И не только потому, что вы красивая женщина, но и просто как человек, который испытывает самые приятные чувства, делясь с другими тем, чем владеет. Я рад подарить вам египетское небо, солнце, пески и… тайны.

Марина кашлянула, вероятно, намекая, что ей тоже хотелось бы получить какой-нибудь подарок, и поправила головной платок.

– Извини, Мариночка, – немного смутившись, спохватился Пал Палыч. – Я от радости пребывания на земле Египта становлюсь необычайно разговорчив.

– А мне нравится носить головные платки, – заявила Марина, выразительно глядя на Александру, стоявшую с непокрытой головой. – Во всяком случае, удобно – не надо с утра думать о прическе, накрутила платок – и вперед.

– Минутку, – Онуфриенко поднял указательный палец, прислушиваясь к объявлению. – Так, переходим на другую сторону. Поезд отправляется с третьего пути, – подхватил сумку Александры и быстрыми шагами направился к переходу, ограждая спутницу от встречного потока пассажиров.

В вагоне они расположились в удобных «самолетных» креслах. Александра села у окна по ходу поезда. Онуфриенко – напротив. Сашечка, как только поезд набрал ход, опустил спинку кресла, блаженно откинулся и даже закрыл глаза, вероятно, намереваясь мирно проспать всю поездку. Александру это совсем не устраивало.

– А когда мы будем есть? – громко спросила она, хотя на самом деле еще не была голодна.

Онуфриенко едва заметно вздрогнул, чуть приоткрыл глаза, но вероятно столкнувшись взглядом с разъяренной львицей на майке Александры, снова зажмурился и притворился спящим.