Баннерет - Мстислав Константинович Коган

за счёт ремней. Так что кузнецу, особенно военному кузнецу, хочешь, не хочешь, а приходится учиться и с кожей работать. Но и ему надо будет благодарность передать. Вы оба нас сегодня здорово выручили.

— Да благодарит то особо не за что, — покачал головой тур, — Этож не щиты даже, а так. На один раз защитить от стрел. Ну может, на пару раз. Почитай, только деньги и материалы попусту перевели.

— Если они сегодня спасут хотя-бы одну жизнь моим ребятам — уже не зря потратились, — возразил я, примериваясь к щиту. Он действительно был тяжеловатым и не особо удобным. Но идти в бой без щита, когда у врага лучники и высота — чистой воды самоубийство.

— Я вот что хотел спросить то, — Тур смущённо замялся. Странно. Честно говоря, ни разу ничего подобного я за здоровяком не замечал. Должно быть, там действительно что-то серьёзное. Или личное, — Ты моё место в строю забыл определить.

— Не забыл, — я покачал головой, и покосился на придорожные заросли. На мгновение мне показалось, что там мелькнул какой-то странный силуэт. То ли человек с очень бледной кожей, то ли какая-то тварь отдалённо человека напоминавшая. Можно было бы предположить, что нас пасут наши «старые знакомые», с которыми мы уже пару раз сталкивались в здешних полях и даже за частоколом. Однако ни мои бойцы, ни дозорные, ни деревенские ничего не заметили, так что тревогу поднимать я не спешил.

— Так… — начал было Тур, но я тут же его перебил.

— Сегодня ты не пойдешь в бой, — отрезал я.

— Ёбаный в рот, — выругался здоровяк, — Это что же, мне теперь в обозе с бабами, как какому-то ссыкуну засратому тащиться? И пропустить всё веселье? И почему-же, изволь спросить?

— По многим причинам, — я снова покосился на кусты, но в этот раз не заметил там и намёка на «эскорт», — Во-первых: рука. Сам говорил, работать ей теперь не шибко удобно. Секирой сражаться, я так полагаю, тоже.

— Брехня, — возразил здоровяк, — Топором крутить я и с четырьмя пальцами смогу, даже не сомневайся. Да ещё и шибчее, чем ты будешь тыкать своей зубочисткой.

— Во-вторых, — я пропустил мимо ушей попытку меня поддеть. По правде сказать, такое здоровяку удавалось довольно плохо. Большая часть его подъёбок выглядели и звучали настолько наивно, что просто не способны были вызвать обиду или раздражение. Лишь лёгкую, снисходительную улыбку, — У нас есть кому сражаться. Если кто-то из парней погибнет, отряд, конечно, потеряет. Но мы сможем их заменить. А вот ещё одного хорошего плотника, который согласится колобродить по всему свету — ещё попробуй найди.

— За плотника, конечно, благодарствую, — осклабился Тур, — Да вот токмо, это значит, не повод выставлять меня ссыкуном и самой распоследней обозной гнидой.

— В-третьих, — мне пришлось вытащить последний козырь из рукава, — Ты у нас единственный семейный человек. Я специально набирал людей так, чтоб мне не пришлось потом объяснять их рыдающим жёнам и детям, за что погиб их муж и отец. Ну вот и поведай мне, если тебя сегодня порубят на куски или как следует искалечат, что мне говорить Бъянке?

— Она всё…

— Не заливай, — оборвал его я, — Всё она понимать может ровно до того рокового момента, пока тебе не прилетит стрела в шею или биллхук в череп. А потом она уже ничего понимать не будет. И мне, знаешь ли, не очень хочется… Короче ты остаёшься в тылу и точка.

— Парень, мне кажется или ты малость охренел, — зло посмотрел на меня Тур, — Ну хорошо. Положим так. А ежели тебя там посекут, мы твоей Айлин что скажем? А? Об этом не подумал?

— Во-первых, это не твоя забота. Ты не командир отряда и спроса с тебя за это нет, — отрезал я, — Во-вторых, с каких это пор Айлин стала…

— Ты или дурак или очень умело прикидываешься, — сплюнул здоровяк, не дав мне докончить, — Я не командир отряда, да. Но я, вроде как, твой друг. А с друзей за друзей спрос, знаешь ли, завсегда особый. А что касаемо Айлин, мне кажется кроме вас двоих, уже вся округа давным-давно поняла, кто, кому, как и чей. Только вы, два идиота дурью маетесь, хер вас разберёт, зачем… — он хотел что-то сказать, но разговор прервал подошедший к нам Бернард.

— Предлагаю решение, которое устроит вас обоих, — небрежно бросил сержант, выразительно покосившись в сторону солдат. Я тоже посмотрел туда, и обнаружил, что бойцы всё это время очень внимательно и с большим интересом слушали нашу перепалку. Мда уж, неудобненько получилось. Особенно в части, где я рассказывал, что их можно заменить. Это может ещё вылезти мне боком, — Генри, мы уже почти пришли, так что мне пора брать парней и обходить логово этих говнюков с тыла. Знамя, как ты понимаешь, я взять с собой не могу, да и горн мне там без надобности. Посему, поступим так, — он протянул штандарт здоровяку, — Тур, пойдешь в третьей линии. Понесёшь знамя и горн. Почётная и очень важная задача. Пока штандарт поднят — отряд сражается. Как только он упал — солдаты начинают паниковать и разбегаться. Горн тоже доверяю тебе, — Бернард отстегнул от пояса боевой рог и передал его Туру, — Как им пользоваться, думаю, объяснять не нужно.

— Не нужно, — покачал головой здоровяк, — А ежели придётся схватиться, мне их прямо знаменем по голове вражину огреть?

— Воткнёшь в землю, — сержант указал на заострённое с обратной стороны древко, — И руби их своей секирой сколько влезет. Ну, что? Полагаю и волки целы и овцы…

— Засада! — крик одного из разведчиков оборвал сежранта на полуслове. Лошадь бойца с треском продралась сквозь подлесок и выскочила на дорогу. С её губ свисала пена. Из крупа торчала стрела. Вошла неглубоко, но и этого оказалось более чем достаточно, чтоб лошадь взбесилась и с перепугу вломилась в наш строй топча и раскидывая людей. Кто-то попытался схватить его под узцы, но зверь вырвался, встал на дыбы, сбросил седока и унёсся в лесную чащу с противоположной стороны дороги. Следом за первым на дорогу выбрался и второй конь. Вот только седока на нём уже не было.

— Построиться! Построиться! —