Дверь ВНИТУДА - Юлия Фирсанова

— А что не так с моим отношением? Я тоже не шибко радуюсь и, если б знала, как ЛСД помочь с разрывом помолвки, не умирая самой, помогла бы. Я ж не его бывшая, эта, как ее там, Зоя. Мне его жаль, посадили, как пса, на цепь да дрессируют, — проворчала я и почесала лоб. — Но в настоящей магии и ритуалах я совсем ничего не понимаю, поэтому ничем и помочь не могу. Разве что истерик и скандалов закатывать не буду, когда его фениксовы инстинкты из крайности в крайность снова кидать начнут. На больных-то не обижаются! Ты мне вот еще что скажи, самый эрудированный из вампиров, чего нам стоит избегать, чтобы случайно в брачный ритуал не вляпаться? Тогда ведь вообще полный аллее…

— Случайно не вляпаешься, — усмехнулся Конрад, крутя в длинных пальцах вилку с такой скоростью, будто собрался показывать фокус с исчезновением. — Я бы сказал, что и нарочно сотворить обряд по обычаям фениксов на Земле невозможно, но рядом с тобой случается столько чудес…

— А конкретнее можно? — Штирлиц в моем лице насторожился.

— Никакие обыденные действия и слова, совершаемые и произносимые, брачным ритуалом не являются, — как и просила, конкретно ответил хитрый клыкастый заговорщик. Вот ведь чего-то он недоговаривал, но пытать о подробностях времени не осталось.

— Утешил, ладно, живы будем, не помрем, — оптимистично заключила я.

— Ты во всем разберешься, только помни, о чем я говорил, — упрямо повторил скрытный вампир, и на этой вдохновляющей ноте разговор за трапезой завершился.

Позавтракав, я стала собираться на работу. Зашла в гостиную, где вчера оставила на шкафу мобильник, и удивленно ахнула. На месте дислокации погибшей в пламени ревности рамки стояла новая. Кажется, даже модель подороже. А еще рядом лежала стопка документов на Рому, включая тот самый, который из широких штанин доставать положено. Я про паспорт, разумеется. Черт, это когда ж они успели Романа сфотографировать? Неужто ЛСД мотался ко мне на дачу? И не сказал ни словечка, «нерусиш партизанен». Значит, документы Роме на выходных заброшу, теперь он легализирован на Земле. Любопытствуя, я открыла красную книжечку. Ага, был минотавр бесприютный, стал Роман Михайлович Таврин, двадцати семи лет, рожденный и прописанный официально у черта на куличках в какой-то деревеньке в три столба на необъятных просторах России. Пожалуй, стоит вечером сказать куратору целых два спасибо. Язва он, конечно, но оперативная и полезная язва, знающая свою работу.

С этой благой мыслью я вышла из дома. До остановки идти не долго, но интересно, потому что примерно на равном удалении находятся три из них, и добираться туда можно разными маршрутами. Хотя больше всего я люблю ходить дворами. По утрам там тихо и очень здорово. Солнце бликует на стеклах окон, птицы перекрикивают друг друга, пахнет цветами в палисадниках, совершают неторопливый променад важные кошки. Их у нас в городе великое множество повсеместно. Порой можно увидеть массу интересного из жизни мягколапых пушистиков! Как-то я даже на сходку котов попала. На пятачке у поваленного дерева кругом сидели пять черных зверей разного калибра и молчали. Ни шипения, ни мяуканья, лишь взгляды глаза в глаза. Создавалась полная иллюзия мысленного общения. Они даже ухом в мою сторону не повели, когда я мимо проходила, завороженно разинув рот. Так до сих пор и не знаю, чего они решали, а только помню и от всей души жалею, что сфотографировать хотя бы на мобильник не догадалась.

Ходить я люблю быстро, вот и сейчас выскочила из подъезда и, повинуясь первому побуждению, свернула налево, пойду сегодня этой дорогой, через двор Василька.

— Подожди! — раздался оклик сбоку и уже практически из-за спины. — Геля! Подожди, нам нужно поговорить!

Вот первый раз слышу, чтобы мое имя, вполне обычное, произносили как плевок. Талантливая женщина эта Зоя Вадимовна.

Я приостановилась и повернула в ее сторону голову.

— О чем?

— Сергей мой! Ты должна это знать, девочка-привратница! Даже если он развлечется с тобой раз-другой, мало ли у него было вас, бабочек-однодневок. Я умная женщина, умею закрывать глаза. Он всегда возвращается, знает, что нуждается во мне, никто другой не доставит ему такого удовольствия. Лучше отступись сразу, пока тебе самой не стало слишком больно. — Брюнетка говорила торопливо, глаза лихорадочно блестели, и даже такой малоопытной дуре в делах сердечных, как я, было совершенно понятно: Зоя до смерти боится. Она в ужасе от мучительных мыслей о том, что в этот раз они с ЛСД расстались навсегда, что она надоела или была брошена именно потому, что Ледников подыскал подходящую замену.

Надо же, сколько всего она успела разузнать обо мне за ночь, пытаясь сообразить, с кем связался ее любовник. Мне это совсем не нравится, впрочем, кое в чем я ей почти сочувствовала. Например, было почти жаль влюбленную женщину, расположением которой всего лишь пользовались для удовлетворения физических нужд, но не любили. Почему я была в этом так уверена? Потому что Саргейден может быть какой угодно мрачной заразой, но в делах сердечных он бесконечно порядочен. Если бы он любил Зою хоть когда-нибудь, то не позволил бы никому так унизить ее вчера, он не допустил бы скандала и унижения.

— Зоя Вадимовна, остановитесь, — вежливо попросила я кураторшу, поднимая руку ладонью вверх. — Меня не интересует личная жизнь Сергея Денисовича и его предпочтения в столь интимной сфере, как выбор партнерш. У нас деловые отношения по двум направляющим: куратор — привратник и арендодатель — квартиросъемщик. Вчера я погорячилась, потому что не выношу бесед на повышенных тонах, кроме того, я не знала, что вы не только состоите в сексуальной связи, но и являетесь коллегой господина Ледникова по «Перекрестку».

— Ты думаешь, я поверю, что вы не любовники? — практически прошипела змеей брюнетка, недоверчиво прищурившись. Пальцы правой руки с длинными ноготками, покрытыми темно-вишневым лаком, впились в кожаную сумочку, висящую через плечо, с таким остервенением, словно она собиралась порвать ее на куски, заодно со мной.

— Мы не любовники, — подтвердила я охотно, практически радуясь тому, что дамочка не оформила свой вопрос с помощью эвфемизма «переспать». В таком ракурсе ответить отрицательно было бы весьма затруднительно. — Я не претендую на руку, сердце, когти или еще какую-нибудь часть организма господина Ледникова. Он хороший куратор, но у меня есть серьезные сомнения в том, что отношения, переведенные из деловой сферы в личную, окажутся перспективными. Я не склонна к служебным романам. А теперь извините, стоит поторопиться, иначе опоздаю на работу.

— Хорошо, иди… — отступила Зоя, пышная грудь ее ходила ходуном. — Но предупреждаю, если ты попытаешься затащить его в постель, я тебя уничтожу. Найду способ!

Хм, а ведь не шутит, может, и говорит в состоянии аффекта, но абсолютно уверена в своем праве идти по головам, только чтобы оставить любовника при себе. И даже не понимает, что он никогда ей не принадлежал. Что она была просто удобной интрижкой. Вот если бы она меня считала конкуренткой в этой игре еще вчера, я бы могла подумать, что именно Зоя хотела моей смерти и пыталась толкнуть под колеса. Но мы лишь прошлым вечером познакомились, значит, версия с ревностью отпадает. Эй, а почему, собственно, отпадает? Мы вчера почему-то говорили лишь о моих предполагаемых бойфрендах и совсем не подумали о пассиях кайста. Вдруг Зоя у него не одна, и какую-нибудь другую бабу с особыми способностями угораздило застать нас в недвусмысленно компрометирующих обстоятельствах? Ох, я скоро совсем запутаюсь в версиях и начну с подозрением коситься не только на людей, а и на котов, хорошо, если воробьев с голубями в террористы не запишу.