Русский вираж - Алексей Свиридов

— Ну, чертяка, выбрался! — Маланец хлопнул Корсара по плечу, фыркнул и обнял от полноты чувств. Хомяк еще не успел осознать своих финансовых потерь, слишком приятно было остаться в живых, когда уже был уверен в скорой гибели. Корсар ошарашенно огляделся.

В салоне «СМ» было тесно и тревожно. Боевики сбрасывали бронежилеты и маски, снимали оружие и занимались своими и чужими ранами. Двое лежали на полу, но они уже не нуждались в помощи. Спасательная операция дорого обошлась людям Саши, да и сам босс, шипя сквозь зубы, залил перекисью длинный багровый ожог на боку от пули, прошедшей по касательной. «Бандит» наложил на рану повязку, закрепил пластырем.

— Все тип-топ, шеф, но лучше бы еще вколоть антибиотик.

— Потом, — отмахнулся Саша, натягивая футболку. — Переодевайтесь в цивильное, а я свяжусь с Рыжим.

Цепляясь за стеночку, он ушел в пилотскую кабину на пару минут. Вернувшись, подошел к Корсару.

— Ну, повезло тебе, парень, — хмыкнул Саша. — Девочка тебя поздравляет, они будут в Дубае на пару часов позже нас.

— Спасибо, — машинально сказал Корсар, но тут же спохватился: — А где она, почему не в городе?

— Думаешь, такую можно удержать? Не бойся, с ней все в порядке.

При этих словах Саша невольно обернулся и взглянул на неподвижные тела.

— Саша, — голос Корсара дрогнул, — Саша, спасибо вам всем. Я не знаю…

— А, — вздохнул Саша, — что уж тут. Хорошие ребята были… Ты не думай, все добровольно шли. Да, а что с тобой этот парень делает?

— Вообще, тоже спасает. Рустам, подойди! — окликнул летчик.

Узбек, мрачный и злой, пробрался между боевиками.

— Вот, Саша, это Рустам, фамилию не знаю.

— Алиев, — буркнул тот.

— Вот, Рустам Алиев. А это Саша. Если бы не Рустам, с меня бы уже шкуру с живого сдирали. Перед видеокамерой. Для истории, бля!

Неожиданно для себя Корсар схватил подвернувшийся под руку автомат и с размаху бросил его об пол.

— Из благородства, суки! — чей-то бронежилет полетел в другой конец салона. — До кончиков волос! — рычал Корсар, ища, что бы еще швырнуть, но тут Хомяк вдруг навалился на него сзади, завернул руку за спину. Саша тоже пришел Хомяку на помощь. Корсар вырывался, крича нечто бессвязное, пока хватало сил, а потом ему все стало безразлично, он обвис на руках друзей и тихо заплакал.

— Совсем плохой, пилот, — тихо и сочувственно кивнул узбек. — Совсем устал.

Летчика отпустили, и он сел прямо на пол, уткнувшись лицом в пропахший порохом броник. Корсар не стыдился своей истерики, ему просто стало все равно. Он действительно совсем устал. Потом он отключился — то ли уснул на несколько минут, то ли хлопнулся в обморок, — но очень ненадолго, потому что, очнувшись, услышал рассказ Рустама об их побеге. Саша-гонщик слушал не перебивая, только про Бориса сказал пару теплых слов, потом начал вслух обдумывать, как бы перевезти Рустама через границу Эмиратов.

— Саша, — хрипло позвал Корсар. — Что с «Крылом»?

— Очухался? — Саша перебрался на пол, ближе к летчику. — В «Крыло» пытались подложить взрывное устройство, двое наших техников погибли. Что теперь придумают, не знаю. Завтра последний показательный полет «Крыла». Им придется действовать так или иначе. На открытый обстрел они не пойдут: завтра у побережья маневры американского средиземноморского флота, учебные стрельбы. Если штатники засекут их ракеты… Ты чего, летчик?

Корсар побледнел от бешенства.

— Учебные стрельбы, говоришь? Знаешь, что такое «Желтое пламя»? А где находится Рас-Джазир? Так вот, «Желтое пламя» — это управляемая мишень, и если обмануть американцев автоответчиком, то стрелять будут по ней. Мишень полетит себе прямехонько к «Крылу», за ней ракеты… «Ну, господа, ошибка вышла». А что такое «Рас-Джазир» — узнавай быстро! Очень быстро, Саша. Там должен быть пульт управления мишенью.

— Терминал, — буркнул вдруг Рустам.

— Что?

— Там раньше нефть наливали в танкеры, а теперь дамбу недалеко построили, песок всегда наносит, дно поднялось. Танкер не пройдет, песок убирать — дорого и неудобно. А с берега вообще не подобраться, там песок такой: не то что машину, человека глотает.

— Что, зыбучие пески?

— Я знаю, какой песок? — разозлился узбек. — Машина не пройдет, человек не пройдет. Никто не пройдет. Туда только на катере плавают.

За окнами кабинета Алекса Тренти царила пыльная жара. Кондиционер нагнетал чистый прохладный воздух, но не мог справиться с накаленной атмосферой, в которой проходил разговор Хокли с боссом.

— Поймите, Хокли, — мягкий тон Алекса Тренти мог бы обмануть разве что трехлетнего ребенка, — мы не можем допустить еще одну ошибку. Руководство очень недовольно нами.

«Конечно, — промелькнула мысль в бешено работающих мозгах агента, — „мы“ — это сильно сказано. Тренти выйдет из совета директоров, в крайнем случае вообще уйдет на пенсию и будет жить в двадцатикомнатном загородном домике. А вот меня уволят совершенно другим способом и будут сочувствовать родственникам безвременно ушедшего, дорогого Хокли».

— Подрядчик допустил ошибку, признаю, — по лицу Хокли невозможно было предположить направление его мыслей. — В следующий раз я лично проконтролирую операцию, сэр.

— Что у нас остается?

— Альтернативный вариант, — агент с тревогой отметил отеческую улыбку Алекса.

— Вы уверены, что на этот раз все пройдет? Спецслужбы до сих пор смотрели на наши действия сквозь пальцы. Но если русские смогут доказать нашу связь с операцией, ЦРУ сдаст им фирму с потрохами. Из-за нас никто не станет ссориться с Россией и становиться в глупое положение перед всем миром.

— У нас нет времени — и нет выбора, сэр. Я лично проконтролирую операцию, — повторил Хокли, и в его мертвых глазах вспыхнуло нечто вроде ненависти. — Я позабочусь, чтобы свидетелей моих контактов с Ахмедом Ойхом не осталось.

— Хм-м-м… А как насчет главного свидетеля? — Тренти вновь лукаво улыбнулся.

— Сэр, думаю, мне удастся убедить Ахмеда Ойха сохранить в тайне наши отношения.

— Замечательно, Хокли. Полагаю, совет директоров оценит вашу преданность фирме по достоинству. Надеюсь услышать о вас завтра в «новостях».

Алекс резко прервал связь, недовольный собой: неловко получилось с последним пассажем. Хокли не дурак, он понимает, что последний свидетель — отнюдь не Ахмед, и может предположить, о какой оценке его деятельности идет речь. Агент постарается максимально обезопасить себя. Впрочем, вопросы лучше решать по мере возникновения, сейчас главное — «Русское крыло».

В «Галф-Бизнес-Аэро» на внеплановое прибытие российского самолета не обратили внимания: график был нарушен полностью на ближайшие пару часов, и замотанные диспетчеры сажали прибывающих в порядке живой очереди. Еще во время полета ребята переоделись в цивильную одежду и теперь смогли выбраться с территории аэропорта, не вызвав особого интереса местной охраны. Выходили поодиночке, по двое, оставив «СМ-97» и тела погибших на милость техников. Саломахин только стонал, глядя на содранную краску, угробленный салон, пулевые пробоины. Все это можно было привести в порядок к утру только ценой огромных усилий. О сне техники могли забыть.