Горизонты ада - Даррен Шэн

Собрав все инструменты, я разложил их на полу так, чтобы Присцилла могла их видеть. Я заметил в ее глазах страх, и это меня возбудило. Она не причиняла себе боль, как Валери. Ее можно сломать.

Я взял ее мизинец — этот же палец она отрезала у Билла — и зажал его в плоскогубцах. Я надавил слегка, и ее тело застыло, а крик заглушил кляп. Я подумал: «Что же я такое делаю?» Как я это оправдаю? Месть — это одно, но пытки?.. Могу ли я причинить боль женщине, которую, как мне казалось еще час назад, мог полюбить?

Я подумал о Паукаре Вами и порочной крови, которая течет в моих венах, об Эллен в «Скайлайте» и ее изрезанной спине, о крови на рассыпавшихся по подушке волосах, о жестоко оборванной молодой жизни.

Моя рука сжалась, и мизинец Присциллы начал белеть. Тонкая струйка крови вытекла из разрыва на коже. Присцилла была сделана из мягкого материала. Один резкий поворот, и палец оторвется. Один прилив энергии, и…

Я уронил плоскогубцы. Спустя несколько секунд и сам осел на пол. По моим щекам текли слезы.

Я не мог это сделать. У меня были все основания, но что-то меня сдерживало и мешало совершить последний губительный шаг, который отделит меня от всего человеческого, что осталось еще во мне.

Я вытащил кляп изо рта Присциллы.

— Трус, — засмеялась она.

— Да, — печально согласился я. — Трус.

— Я-то думала, ты делом займешься. Могла бы и раньше догадаться, что ты — пустая трата плоти. Что ты за мужчина, если не можешь заставить себя отомстить за убитую любовь всей твоей жизни?

— Кто сказал, что я не буду мстить за нее? — Я постучал по дулу пистолета. — Возможно, на пытки я не способен, но убивать умею.

— Любой дурак может убить. Ты с таким же успехом можешь оставить меня для электрического стула, если это все, на что ты способен. Будь ты настоящим мужчиной, ты мучил бы меня так, как я мучила Эллен. Видел бы ты, как она дергалась и…

— Не хочу этого слышать! Я вытащил кляп, чтобы ты могла помириться со своим богом. Я не знаю, веришь ты в загробную жизнь или нет…

— Верю. Я верю.

— Но если ты хочешь покинуть этот мир, хоть немного очистив совесть, скажи, что случилось с Биллом, где я смогу его найти и кто земной агент твоего бога Солнца.

— Ал… — Присцилла поцокала языком. — Бесполезно искать того, кто облечен властью Солнца, — он сам тебя найдет.

— Пусть так. Все равно скажи.

— Тебе не понравится, — насмешливо произнесла она. — Неведение — блаженство. Ты впадешь в ярость, если вынудишь меня сказать.

— Уж как-нибудь сам с этим справлюсь. Кто он?

Присцилла притворно вздохнула:

— Нагнись поближе, прошепчу его имя прямо тебе в ухо.

Я ожидал, что она плюнет или откусит мочку уха, но у нее за душой было нечто более мучительное — правда.

— Вот тебе подсказка. Его имя рифмуется со словом «убил».

Затем она поцеловала меня в щеку, запрокинула голову и залилась истерическим смехом, который я оборвал, выстрелив ей между глаз и отправив ее, извивающуюся и визжащую, прямо в ад.

Я оставил пистолет возле трупа и пошел в ванную комнату, чтобы умыться. Холодная вода показалась мне настолько освежающей, что я сделал напор сильнее и подставил под струю затылок и шею. Мой организм нуждался во встряске с помощью холода. В гостиной последние минуты было жарко.

Рифмуется с «убил»… Черт бы все побрал!

Мозг работал натужно, оправляясь от последнего удара Присциллы. Возможно, она так зло пошутила. Я знал, что это не так, но молился всем известным мне богам, чтобы это оказалось просто ее последней издевкой.

Я увидел две бутылки водки, принадлежавших Присцилле. Взял одну начатую, без крышки, поднес горлышко к носу, вдохнул. Выпивка пошла бы мне на пользу. Она требовалась мне значительно больше, чем раньше. Один стаканчик на дорогу, для тонуса в предстоящей схватке. Ведь от одного стаканчика ничего не изменится. Всего один маленький…

Я поставил бутылку.

Не сейчас. Пока еще все не закончилось. Когда будет сыграна последняя игра, я отброшу свою решимость и позволю алкоголю делать со мной все что угодно, но не сейчас. Не тогда, когда остался еще раунд… Рифмуется с «убил».

Я переоделся, захватил нужные мне вещи, перешагнул через тело и вышел. Предстояло проверить некоторые факты. Сделать выводы. Я знал, чье имя рифмуется со словом «убил», но не понимал, каким образом он связан с Присциллой, Ник и остальными. Я не мог встретиться с ним, не отыскав хотя бы некоторые фрагменты этого пазла.

У дома слонялся один из виллаков. Его белесые глаза не отрывались от моего окна, и он что-то бормотал на своем странном языке. На лице слепца отражался восторг. Я не стал останавливаться и допрашивать его. Жрецы, инки и боги Солнца для меня больше не имели значения. Я сел на велосипед, отвернулся от слепца и покатил к Дворцу.

Там оказалось спокойнее, чем накануне. Из того, что я услышал внутри, следовало, что поиски Капака Райми прекращены, хотя никто не понял почему. Мне было наплевать. Игры Кардинала для меня больше ничего не значили.

Я поднялся в архив, и несколько секретарш по моему запросу принялись отыскивать и приносить кипы бумаг. Я просматривал документы всю ночь и часть следующего дня, расплетая душераздирающую паутину лжи, слой за слоем.

Начал я с Говарда Кетта, потому что они с Биллом работали бок о бок уже пятнадцать лет. Они никогда не приятельствовали, но для Билла не составляло труда следить за старшим офицером, своим непосредственным начальником. Кетт сам сказал мне, что Билл сопровождал его, когда он первый раз арестовал Ника Хорняка. Билл наверняка знал про них еще до того, как занялся Николой. Знал о пристрастии братца и сестрицы к всяческим фокусам. Велел Нику подставить Кетта, чтобы потом использовать для запудривания моих мозгов.

Я пытался найти что-нибудь, связывающее Билла и Ника, но не смог и переключился на Николу. Бесспорных доказательств, которые подтверждали бы, что они когда-то встречались, не имелось, да они мне и не требовались. Я мог соединить точки с помощью воображения. Начать можно было со лжи Николы по поводу посещения Общества анонимных алкоголиков. Она ведь сказала, что пойти туда за помощью ее вынудил брат. Я не придал большого значения этому вранью, когда обнаружил его, но теперь передумал. Если решила меня захомутать, она должна была знать, что я посещаю собрания анонимных алкоголиков. Я ведь скрывал этот факт от всех, кроме Эллен и Билла. Кто-то еще мог узнать об этом и сообщить ей, но я не видел причины отрицать очевидное: Николу послал Билл.

Аллегро Джинкс подвергался аресту несколько раз, но только когда внимательнее изучил досье на него, я обратил внимание, что его арестовывал один и тот же офицер — Билл Кейси. Джинкс был рецидивистом, однако, после того как его выпустили под присмотр полиции (до истечения срока наказания по рекомендации того же Кейси), в досье на него не появилось ни грамма компромата. Он что, увидел свет и исправился?