Твой навсегда - Шеннон Маккена

Саймон вскочил на мотоцикл и помчался на развилку в круглосуточный магазин на заправочной станции промочить глотку. Что с того, если его увидят грязным! Ларю давно сложил о нем свое мнение.

Купив себе бутылку спортивного напитка, Саймон отхлебнул половину и покинул станцию. С притоком свежего воздуха к нему вернулась прежняя чувствительность и вместе с ней память. Это было подобно встряске после крепкого пинка. Запах. Нежный слабый запах глубоко всколыхнул болезненные воспоминания и заставил встрепенуться тело.

Саймон повернул голову почти со страхом, чтобы идентифицировать аромат и установить его источник.

Петунии! Стеллажи, стеллажи, стеллажи… Все они были заставлены пластиковыми кадушками с цветущими растениями для продажи – пурпурными, розовыми, белыми, в полоску.

Он закрыл глаза и стал дышать через нос.

Услышав звук мотора, Саймон открыл глаза. Из спортивного автомобиля вышел мужчина с маленькой девочкой. Она тянулась за папой, одаривая его своей редкозубой улыбкой. У девочки были длинные светлые волосы, большие карие глаза и веснушки. Мужчина бросил на Саймона мрачный взгляд и резким движением притянул дочурку ближе к себе.

Проклятие! Боль поразила Саймона в самое сердце, подобно тысяче вонзившихся ножей, напоминая о другой жизни. О жизни, которую мог иметь и он. И жену тоже. Он снял ключ от маленького вонючего туалета и пошел сполоснуть лицо. В зеркале отражался затурканный, грязный тип, наподобие какого-то зомби.

В глазах у него было написано все, что ему было уготовано в будущем. Бесконечная череда пустых дней и ночей в одиночестве. Случайный сиюминутный секс, чтобы скрасить тоску и быстро забыть. Бесстрастное скольжение по поверхности жизни со своей камерой в руках. И риск. С этим уже ничего не поделаешь, потому что ему нужен адреналин. Он напоминает, что ты еще жив. И что с того, что потом ты испытываешь разочарование? Все равно ты будешь рисковать снова и снова, чтобы подобно наркоману получать свою дозу адреналина.

И так будет до тех пор, пока не наступит критическая фаза, когда равновесие резко нарушится и отвратительные образы в уме получат сильный перевес над хорошими. Тогда он, вероятно, закончит тем же, что и Гас, озлобленный и одинокий, глядя на пистолет в своей руке.

Странное чувство вновь посетило его. Такое тающее ощущение в костях, будто из него вышли все силы.

Нет, он не сможет это сделать. Он не сможет отказаться от нее. У него не хватит духа уехать. Он не мужчина, у него нет ничего в штанах. Пусть все катится к черту! Он остается! Баста! Конец истории.

Саймон почувствовал облегчение и принялся хохотать. Но его эйфория вскоре выродилась в беззвучные слезы.

В дверь кто-то забарабанил, выкрикивая непристойности, требуя освободить туалет. Саймон не обращал на это никакого внимания. Он пытался успокоиться, но не мог остановить слезы. Тело его сотрясали рыдания.

Он вернется к Эл. Он бросится к ее ногам и будет просить ее снисхождения. Он пойдет с ней до конца жизни, отдавая каждую унцию своего ума, если Бог не даст его утратить. И даже если это тошнотворное чувство под ложечкой никогда не пройдет, он научится жить с ним, как другие люди живут с подагрической болью или радикулитом.

Удерживая лучезарную улыбку на лице, Эллен протянула Мэй Энн лимонную меренгу и клубничный пирог с ревенем – Уилларду Блейру. Все мышцы вокруг рта горели огнем и ныли от напряжения. Но перестань она сейчас улыбаться даже на секунду, как тут же поплатится за это слезами. О, муки адовы!

«Крепись, – сказала она себе. – Остается совсем недолго». Бесконечно длинный день был уже на излете. Саймон упорно избегал ее, правда, на этот раз после того, как признался, что он ее любит. Если он хотел таким образом ее озадачить и причинить страдания, то его можно было поздравить с успехом.

Эллен бросила взгляд на Мисси, восседавшую на табурете, склоненную над чашей для пунша.

– Пожалуй, этого будет маловато, Мисси. Мы можем добавить еще одну порцию?

– Конечно, прямо сейчас! Я уже освоила рецепт.

– Ну, как знаешь.

Мисси побежала к холодильнику доставать мороженое, бутылки с содовой и фруктовым соком. Странно, что она порывалась сделать это самостоятельно. Безусловно, это была положительная перемена, но довольно резкая, а потому и не слишком успешная, судя по числу совершаемых ошибок.

– Эй, подруга! В твоем хозяйстве осталось что-нибудь от шоколадного пекана?

Улыбка, осветившая лицо Эллен, на сей раз была самой что ни на есть искренней и непринужденной.

– В самом деле, Кора, так и есть. Кейт Джиллис хотел купить для своего отца весь пирог целиком, но я уберегла последний кусок. Как чувствовала.

– Ты ангел, – сказала Кора. – Положи его мне, детка. И не скупись на крем. Еда, выпивка и веселье! Сегодня все позволено, так как завтра мы на диете. С окончанием персикового фестиваля, как всегда, возвращаюсь к черенкам сельдерея и рисовым лепешкам.

Эллен окинула глазами фигуру Коры, чье тело великолепно вписывалось в джинсовую мини-юбку и топ с завязками на шее. Последний своей белизной напоминал бандаж от «Эйс».

– Как изволишь, Кора. – Эллен плюхнула ей на пирог лишнюю ложку взбитых сливок. – Сделай одолжение.

– За излишества потом придется расплачиваться, – сказала Кора, откусывая большой кусок пирога. – Слушай, а где Саймон? Я думала, влюбленные голубки воркуют.

Вопрос застал Эллен врасплох. Лицо ее сразу как-то сжалось.

– О черт! – Кора обежала вокруг стола и обняла Эллен за плечи. – Прости, дорогая. Вечно я что-нибудь ляпну своим длинным языком!

– Эллен, с вами все в порядке?

Она смахнула слезы и улыбнулась мэру города, Оуэну Уотсону и его жене Уилме.

– Благодарю вас. Все хорошо. Вам с банановым кремом?

– Да, спасибо, – сказала Уилма. – И голландский пирог с яблоком для Оуэна. Я все слышала, Эллен. Какое тяжкое испытание! После такого шока я бы еще лежала в постели, а вы здесь торгуете пирогами! Вы прямо как солдат-десантник на учениях!

– Да, вы правы, это было ужасно, – сказала Эллен, передавая супругам тарелки с пирогом. – Но как видите, я прекрасно себя чувствую.

– Но вид у вас далеко не прекрасный, – сказала Уилма, критически осматривая Эллен, и бросила недружелюбный взгляд на Кору. – Честно говоря, выглядите вы подобно какой-то драной кошке.

Эллен посмотрела на свое серое платье из вытянувшегося трикотажа. Это была самая простая и неженственная вещь в ее гардеробе, но идеально соответствующая ее настроению. То же самое можно было сказать и о короне из туго заплетенных кос, безжалостно пришпиленных на макушке. Ни змеек, ни локонов – одна практичность, строгая и холодная. Сейчас это была новая Эллен. Твердая, как оружейный металл. Она сделала глубокий вдох и улыбнулась: