Заговор - Джонатан Рабб

— Как ты можешь так говорить? Она дитя. Так до конца и не поправилась. Ты же знаешь, что даже тогда она мало что понимала. Как же могла сейчас что-то понять? Это все Трент. Есть у нее способность…

— Нам обоим известно, что она способна сделать. — Седжвик опять запутался в пассажах и в сердцах прекратил играть. Все еще глядя на клавиши, добавил: — Мы оба вели себя глупо, и ты, и я. — Ни следа обычной бравады не было в этом признании. Медленно опустив крышку рояля, он поднял голову. — Впрочем, какая, в сущности, разница. Боюсь, Элисон не знает, во что ей теперь верить. Кому верить. В здравом уме или нет, но она располагает серьезной информацией, которая может сильно навредить. Мисс Трент наделила ее ответственностью и сделала помехой.

— Понимаю, — сказал Вотапек. — Тридцать лет назад мы сломали ей жизнь, а теперь попросту ее забираем. Только и всего. — Слова эти произнес человек, смирившийся с поражением. — Не этого ли мы и добивались всегда?

— Только для того, чтобы можно было построить что-то поистине значимое…

— О, Лэрри, перестань! — Вотапек встал. — Она часть нас, первопричина, по которой мы все это и затеяли. А теперь…

— Первопричина, по которой ты все это затеял. — Тиг появился на ступенях, ведущих вниз, в гостиную. — Она потеряла право на наше доверие.

— Говорю тебе, она не знала…

— Не имеет значения, — перебил Тиг. — С этим делом следовало покончить давным-давно.

— Решительно и твердо! — Вотапек бешено затряс головой. — Так значит, мы говорим о себе самих, о детях, которые пожертвовали…

— «Чувствительность есть слабость», — снова перебил Тиг. — Сколько раз я слышал это от тебя? Что ж, пришло время осознать это как реальность, Антон, а не как некую отвлеченную теорию, которая служит педагогическим приемом у тебя в классе.

— Отлично, — ответил Вотапек. — Еще я знаю, что ей никто не поверит.

— Никто и не получит такой возможности, — отозвался Тиг. — Лэрри, постарайся объяснить это нашему совестливому коллеге.

Седжвик направился к бару, держа в руке стакан с содовой. Стараясь утешить, он произнес:

— Ты же знаешь, что он прав, Антон. Пока она была послушна и преданна, мы могли мириться с ней как с объектом ответственности. Нам были понятны твои чувства…

— Спасибо! — рявкнул Вотапек и, встав, пошел к окну. — Обоим вам спасибо большущее за вашу снисходительность!

— Антон, — продолжал Седжвик, — она знает, кто был там, она знает о Пемброуке, о детях, которых нам удалось вывезти из Темпстена. Она видела, как все происходило, и способна восстановить, заполнив белые пятна, картину того, чего знать никому не следовало бы. Пока она мало что понимала, то служила напоминанием, какой ужасно, ужасно неверный оборот может принять все дело. Теперь она — в замешательстве. И уже не одинока. Если — по какой-либо причине — мисс Трент вздумает убедить ее обнародовать эти сведения, слишком многие связи окажутся выставленными напоказ… независимо от того, кто был источником. Ты хочешь протащить ее через все это? Ничего подобного мы не можем допустить, и тебе, Антон, это известно. Трент, Элисон…

— А теперь еще и наш друг из Вашингтона. — Усталый голос, пребывавший до этого момента в молчании, оборвал Седжвика. Старец, устроившийся в уголке, шевельнулся в кресле, тяготы минувшей недели глубокими морщинами избороздили его лицо. Он покачал головой, скорее вторя своим мыслям, нежели оценивая других. — Здесь, боюсь, ничего не поделаешь. Он не оставил нам выбора. — Старец кашлянул. — Надо же, какое эго. — В последнем слове прозвучало одно только разочарование. — Так и не смог довольствоваться ролью, какую играл. Постоянно замах на большее, постоянно предугадывания да предвидения. А теперь еще эта глупость. Он хоть когда-нибудь понимал? — В ответе старец не нуждался. — Значит, быть по сему. Ему на замену я подыскал другого. С ним вам следует действовать быстро. Теперь он станет очень опасен. Пойдет на что угодно, лишь бы спасти себя.

— Об этом уже заботятся, — ответил Седжвик, тут же обратившийся к Вотапеку: — Ты понимаешь, что то же самое относится теперь и к Элисон.

— Это совершенно неверно. Он знал, что делал, — заговорил Вотапек. — Он точно знал, что делал.

— Да, но логика та же. Любая связь меж нами — и все планы разлетаются в пух под самым нашим носом. — Седжвик помолчал. — Не все из нас готовы ждать еще тридцать лет, чтобы воспользоваться случаем повторить все снова.

— И полагаю, ты имеешь в виду, что Темпстен — это целиком моя вина…

— Я ничего не имею в виду. Я утверждаю только одно: в такое время мы не можем рисковать ничем. Мы оставляем ее в покое — и вполне можем принести в жертву то, что вот-вот создадим. Ты бы предпочел ее этому будущему?

Вотапек по-прежнему стоял у окна, даже не думая оглядываться на остальных в комнате.

— А вы бы мне это позволили?

* * *

Они проделали миль двадцать в обратную сторону, пробираясь дорогами, о которых, как уверял Джефф, даже местная полиция очень плохо знала. Сара уверила его, что ее друзья, несомненно, пустят в ход такую же уловку, какую замыслили в Глендоне, а потому убедила водителя направиться на север, подальше от города, чтобы ей снова с ними не столкнуться. Тот поначалу упрямился, настаивая, что доставит ее до самой Мексики, однако Сара убедила парня, что «Пугало», хоть и чудо механики, все же изрядно бросается в глаза, а потому вряд ли доберется до южной границы без очередных помех. Джефф, проведя несколько минут в молчаливых рассуждениях, пришел к тому же выводу. Он свернул и двинулся по более живописной дороге к городку под названием Паламетто.

Тут, в миле от городка, все еще оставаясь под прикрытием лесной глуши, Сара попросила остановить машину. Открыв дверцу, она соскочила на землю.

— Вы чего это удумали? — спросил Джефф, от удивления резко вздергивая головой в ее сторону. — Отсюда до туда больше мили. Может, две. Вовсе незачем вам пешком топать. Я ж сказал: для меня нет проблем…

— Мне хочется попасть в город, не привлекая особого внимания. Знаете, проскользнула туда — выскользнула оттуда. В таком духе. Сяду на следующий поезд.

— Ну-ё, вы, ребят, всерьез играете! А знаете, что он сейчас уже на полпути к Кармелу? И вы пешком собрались идти?

— Поверьте мне, — откликнулась Сара, — я с ним уже играла раньше. — Таковы приносимые нами жертвы. Всегда логическое обоснование. Всегда modus operandi, по Притчарду. Теперь вот он желает, чтобы она устранилась. Почему? Или то было частью уловки? Еще один укол, чтобы убедиться в том, что она поймет все до конца? До Темпстена и сенатора Шентена. Сара припомнила фразу из сообщения Ферика: «Отруби голову — и вся эта штука развалится на куски». К тому же Притчард оставил ей небольшой выбор. Исчезнуть и обеспечить жертву. Или стать убийцей. Единственный известный ей способ уберечь Ксандра.