Карты, деньги, две стрелы - Надежда Федотова

Что там хотела рассказать Абигел?

— Госпожа кнесица повелела мне доставить письмо, — едва слышно начала девушка, сверля взглядом пол. — Я долетела сперва до Арпада, но господин кнес уже отбыл в Сегеш. Я прилетела, отдала письмо…

— Но до столицы неделя пути!

— Птицей быстрее, госпожа. Господин кнес прочел послание…

— А почему оно обгоревшее?

Взгляд исподлобья:

— Его светлость сперва не хотел читать… Он и разговаривать со мной не собирался. А в Сегеше сейчас дожди, холодно, топятся камины… Господин кнес кинул послание в камин, я его руками доставала…

Мать Рассвета!..

— Сильно обожглась?

Бледная улыбка:

— Ничего страшного, госпожа, все в порядке. Потом господин кнес все-таки прочел письмо, поговорил с учеником придворного мага — поздно ведь уже очень было, самого мага беспокоить не решились… и ученик отправил его светлость и меня сюда. Я так поняла, господин кнес все-таки рассчитывал найти вас здесь. Меня не спрашивали, видела ли я вас. А здесь господин кнес вас не нашел, тогда, наверное, письмо и обронил, но встретил господина Магьярне… Его светлость очень сильно удивился…

Элуш чуть слышно хихикнула, а в ответ на мой недоуменный взгляд пояснила:

— Простите, госпожа, но она так рассказывает! «Удивился»!

Абигел вспыхнула как маков цвет и, опустив глаза, замолчала, кусая губу.

Я поняла, что большего не добьюсь, и решила уточнить:

— То есть?

Камеристка покосилась на смутившуюся фенийку и всплеснула руками:

— «Удивился!» Да его светлость в последний раз так «удивлялся», когда вам десять лет было! Я тогда думала, мне расчет дадут! Господин Магьяр тут… — Элуш запнулась, а потом, не найдя более мягкого определения, продолжила: — Буквально летал! Его светлость рассказал ему все, что думает о мальчишках, чересчур возомнивших о себе… Простите, госпожа, но я просто повторяю за его светлостью! В общем, он сказал, что господин Магьяр может смело звать храмовника Вечного Змея читать заупокойную молитву.

— Почему? — Картинка отказывалась до конца складываться у меня в голове.

— Так господин Магьяр его светлости честно сказал — так, мол, и так, проиграл жену в карты, а она с полюбовником сбежала… Простите, госпожа, я его слова повторяю. Я-то сама в это не верю, помню, как вы себя чувствовали, когда я одежду Тадди вам принесла, но кто меня послушает? Вот его светлость и высказал господину Магьяру, что тот — негодяй и подлец. А господин Магьяр в ответ — я не виноват, муж — хозяин своей жены, а значит, может делать все, что хочет! Захотел — в карты проиграл, захотел — выиграл! Тут господин кнес вообще его чуть не убил! А потом уж вас поспешил искать… Господин Магьяр сперва спокойненько сидел, а потом пошел подвалы опустошать. Бутылки три выпил.

И, напившись, решил забрать остатки моих украшений… Вопрос только — зачем? Хочет опять отправиться играть?

Или надеется сбежать из Шасвара… У отца слово редко расходится с делом.

Проблема в том, что ни одна из этих идей неосуществима — за домом следят так, что и носа не высунешь. Создается впечатление, будто меня арестовали!

А значит, пора с этим что-то делать.

Три раза я уже сбегала, сбегу и в четвертый!

Айден

Ну и темнотища. Даже собственных пальцев не вижу. Можно было глаза не открывать, все равно без толку! Кстати, где это я? И как сюда попал?

Попробовал шевельнуться — под боком захрустела солома. Заныло в затылке… Так, понятно. Кажется, меня снова по башке чем-то огрели. Светлые боги, ну никакого разнообразия! Уж не говорю о том, что такими темпами через месяцок рехнусь окончательно: каждый раз ведь по самому больному месту получаю! То химероиды, то фении, то Змеи…

— Чтоб меня! — Я подпрыгнул на своей лежанке. — Змеи?!..

Из темноты послышался ехидный смешок:

— Очухался, авантюрист?

— А, и ты здесь, — вздохнул я, окончательно воскресив в памяти недавнюю стычку у старого храма. Подумав, сунул руку в карман. Повезло — подарок Фелана на своем месте. Клеймор-то, понятно, с меня сняли. — Сейчас, погоди, осмотрюсь маленько.

— А смысл? — философски отозвался мой товарищ по несчастью. — Тут даже окон нет. Мы двое, дверь да четыре стены. Каземат, похоже.

Волшебный шарик, соскользнув с ладони, мягко поднялся в воздух и засветился. Стали видны влажные каменные стены, паутина в углах, скудно присыпанный соломой земляной пол и сидящий возле обитой железом двери Коди. Лицо последнего украшал иссиня-фиолетовый фонарь под глазом. Я крякнул:

— Ну ты красавец!

— На себя бы посмотрел, — скорчил гримасу бывший контрабандист. — Краше в гроб кладут… И положили бы небось, кабы дозволено было. Нашел с кем связываться — со Змеями! Их даже у нас не любят. Гады скользкие.

— Так кто же знал?

— А мозги напрячь?

— Не умничай, — хмуро проскрипел я, изучая взглядом укрепленную дверь. — Тогда не до этого было.

Меняющий Форму громко фыркнул:

— Зато теперь у тебя времени — хоть горстями греби! И у меня тоже… Великая Дару, кто придумал женщин и безответную любовь? Какого рожна я стал оруженосцем этого подкаблучника? И с какой стати я должен теперь отдуваться за чужие грехи?!

Ну, понеслось… Теперь его раньше чем через час не заткнешь. Жалобы все те же — на неблагодарного господина, на его возлюбленную и на вашего покорного слугу, который, цитирую: «…только и горазд неприятности в мешок собирать». А я-то что? Мне самому все это вот уже где!

Кстати говоря, Робиларда он все-таки зря ругает. По мне, так человек стоящий, просто не ту женщину встретил. А вот кнесица де Шасвар — та еще интриганка. У, истуканша надменная, терпеть ее не могу!

— Мало нам тогда бойцы Брашана наваляли? — гундел Коди, севший на любимого ослика. — Мало господин унижался в свое время? Так ведь нет же, все ему как с гуся вода! И пусть она еще десять лет хвостом перед ним вертит, пусть мозги ему пудрит, пусть за других замуж выходит… Пусть! Мы ж благородные! У нас же чувства! Тьфу! Вот сам бы и бегал тогда! Я-то при чем? Это моя «любовь всей жизни»? Это моя «бедная дочурка, попавшая под дурное влияние»? Вернусь — найду себе другого сюзерена, боги свидетели! Я оруженосец, и я вам всем не нанимался в соглядатаи да соучастники! Где это видано — то шпионь за влюбленными парочками, то на спине их таскай, то шею под тумаки подставляй… А яблоки-то, яблоки! В жизни не ел такой кислятины, да и за ту попреками измучили!

Угу, сейчас он со своего господина и кнесицы на нас с Матильдой переключится. Знаем, видели. Слышали, точнее, когда я этого «шпиона» в кустах акации застукал с поличным. Ему, понимаете ли, тоже любопытно стало, что барон Дан'Шихар затевает! Дождался, пока я его стреножу да уйду, личину лошади сбросил вместе с веревками и следом за мной припустил. И удовлетворил любопытство — да так, что едва успел раньше меня на опушку вернуться. Только вот стреножить самого себя заново не смог, копытами-то… Занервничал, веревку порвал и всю маскировку коту под хвост пустил. А когда я с претензиями сунулся, так мне же еще и прилетело. Я, видите ли, «вор бессовестный», «кабан раскормленный» и «неприятность ходячая»… И это при том, что мысль подсунуть нам с Матильдой эту «лошадку» принадлежала отнюдь не мне, а Робиларду. А идея слежки — вообще его разлюбезной Гвендолин. Да знай я, что это Коди, мы бы пешком ушли, честное слово! Хотя бы ради того, чтобы нытье его сейчас не слушать. Мало мне горестей, только еще и обиженного на весь свет фения под боком не хватало.