Лик Победы - Вера Камша

– У меня от всего этого голова кругом идет. Давай лучше пофехтуем, холодно…

2

Матильда подмахнула последнее письмо и с чувством выполненного долга отложила перо, но управляющий не уходил. Шея у бедняги побагровела, глаза лезли из орбит, того и гляди удар хватит! Бедняга! В Агарисе Матильда бы постаралась узнать, в чем дело, но в Сакаци слуги, если им что-то требовалось, просили сами. Матильде это нравилось.

– Сударыня, – пропыхтел Имре Бибок, – дозвольте спросить…

– Говори, Имре, – кивнула Матильда, но управляющий замолк.

Принцесса вздохнула, отщипнула кусок еще горячей лепешки и бросила возникшему из ниоткуда Клементу. Это был верный признак того, что хозяин встал и занялся всякими глупостями вроде махания несъедобными железяками или, того хуже, полез на башню, где нет и не может быть ничего заслуживающего внимания приличного крыса. Бибок все еще страдал, и вдовица решила прийти на помощь:

– Опять Балаж?

– Нет, – для верности управляющий затряс головой, как конь. – Балаж, он, конечно, еще тот кобелина, но как с Вицей спознался, так и притих. Снег пойдет, свадьбу играть будем.

Вот, значит, что… Окрутить первого юбочника в округе! И не только в округе. Что ж, два сапога пара! Матильда видела пару раз девушку ночью на дворе с Альдо, а утром внук спал на ходу. По обычаю, за кровавую рубашку платит гици! Принцесса улыбнулась.

– Приданое Вице я дам. Как положено…

– Премного благодарствуем, – в голосе Имре сквозило удовлетворение, но не подобострастие. – Вица – славная кобылка, а Балаж – всадник хоть куда, далеко поскачет. Только я не за тем вашу милость от дел отрываю. Золотая Ночь скоро, вы дозволите все, как в старину, обделать или нет?

Золотая Ночь… В Агарисе за такое сжечь не сожгли бы, а душу б вымотали. И Анэсти первый. За демонопочитание. Твою кавалерию, как хорошо, что она убралась из этого вертепа! «Не дозволите?» Да она первая через костер прыгнет, назло всей протухшей сволочи!

– Тюрэгвизэ[57]купить надо, – заявила Матильда. – Потом шутих еще… Бери что хочешь, но пусть так горит, чтоб Леворукий от зависти лопнул!

– То бишь дозволяете? – уточнил дотошный Бибок.

– Твою кавалерию! – Матильда хлопнула по столу ладонью, Клемент вздрогнул и то ли пискнул, то ли закашлялся. – Спрашивает еще! А ну руки в ноги и готовиться. Времени всего ничего, а у нас конь не валялся!

– Успеем! – завопил Имре и пулей вылетел из комнаты. Матильда слышала топот и удаляющиеся вопли: – Жужа, Жужа, где тебя носит? Ты тут мне голову морочишь, а у нас Золотая Ночка будет! Как при старом Ференце!.. Лучше!.. Барышня велели…

Барышня! Сколько лет прошло, а для Имре, Жужи, Яноша она все еще барышня. Одна из троицы, гонявшей кабанов в окрестных лесах. Была барышня да сплыла. Осталась бабушка. Матильда рывком пододвинула кувшин с вином и нахмурилась.

Золотая Ночь! И как только она забыла?! Этот паршивый Анэсти из нее всю кровь высосал, одна водица осталась. С касерой напополам. Тетка Шара, та горские праздники не жаловала. Еще бы, она ж с равнин, но вдовица не мешала обитателям Сакаци справлять Великие Ночи, из которых Матильда больше всего любила Золотую. Четвертый излом года, приход осени, последняя гроза, начало охоты, поцелуи у костра и не только поцелуи…

Давно было, но принцесса не забыла, как на башнях и по углам главного двора зажигали костры, в которые швыряли начиненные порохом кружки, скрипачи и дудари сходили с ума, на угольях поспевало мясо, рядом кипела подлива, и стояли бочки из замковых кладовых… В Золотую Ночь шестнадцатилетняя Тильда поцеловала семнадцатилетнего Ференца Лагаши. Первая поцеловала! Оба были немного пьяны… Эх, будь Ферек посмелей… Сопляк! Жеребенок недоделанный! Чтоб ему было затащить подружку на сеновал! И не было б ни Агариса, ни Анэсти с его приятелями. Впрочем, Адриана и шада – тоже, а вместо Эрнани у нее были бы другие дети… И, наверное, не один! Да чего гадать – как прожила, так прожила! Чем копаться в прошлом, лучше петь и плясать! Ну и пить, разумеется.

Жаль, приятели Альдо к празднику не успеют, ну да талигойцы о Золотой Ночке без понятия. Зато от хорошей охоты ни один мужчина не откажется. Если он, вестимо, не унылое чучело навроде покойного муженька. «Дорогая, я не нахожу удовольствия в убийстве животных…» Тьфу! То ли дело Дуглас Темплтон, Анатоль Саво, Рихард Борн, Удо Борн… Хорошо, что они приезжают. И ни одного хогберда!

Матильда тронула пальцем длинный розовый хвост, Клемент с укоризной оглянулся.

– Гулять будем, ваше крысейшество, – сообщила вдовица.

Крыс не ответил – он был занят. Надо бы его запирать получше. В Сакаци полно кошек, Клемент с его наивностью может плохо кончить. Кошек много, а вот собак мало. Одной своры для хорошей охоты не хватит.

Матильда Алати снова дернула за хвост мирно жующего Клемента, дескать, сколько можно жрать, и вопросила:

– Где гончаков возьмем? Поскребем по соседям? Или братца тряханем?

Альберт – скопидом, каких поискать, но если что фамильное у него и уцелело, то это вкус к осеннему лову. Хотя вряд ли герцог Алати собрался в Сакаци только для того, чтобы пожрать мяса да повидать блудную сестрицу. Наверняка продал или Альдо, или Робера, а то и обоих. Как пить дать приволочет невест! Твою кавалерию, превратить парней в племенных жеребцов! Хотя быть племенным жеребцом лучше, чем водовозным мерином… Ладно, Леворукий с ним, с братцем! Золотую Ночку отгуляем, разберемся и с собаками, и с невестами.

3

– Перерыв?

– Идет! – Робер отложил шпагу и вытер вспотевший лоб. Как всегда во время тренировок с сюзереном, злость мешалась с отчаяньем. Принц был безнадежен, и отнюдь не из-за неудачного учителя. Главным врагом Альдо был сам Альдо, вернее, его непрошибаемая уверенность в себе и убежденность, что все будет именно так, как того желает его высочество. И так во всем.

Альдо просто не слышит того, чего не хочет слышать. Он самый умный, самый хитрый, самый знающий, он сядет на талигойский трон при помощи древней магии, обведет вокруг пальцев гоганов и «истинников», отберет у Эсперадора жезл и разобьет Ворона Рокэ, а пока будущий король продувает бой за боем своему маршалу, всякий раз спотыкаясь об одну и ту же веревку. Отец любил повторять, что если хочешь кого-то понять – позови его в фехтовальный зал. Иноходец Эпинэ не раз наблюдал, как клинок в руке преображает человека: громогласный нахал превращается в нечто суетливое и жалкое, а женоподобный щеголь становится смертельно опасным, но Альдо Ракан фехтовал так же, как жил, уповая на силу и удачу. Самоуверенно, лихо и… глупо! Правда, поражения сюзерен принимал на удивление добродушно, пребывая в полной уверенности, что настоящего врага прикончит на месте. Иноходец на сей счет придерживался противоположного мнения, но Альдо был непробиваем.