Пока бьётся сердце - Дженнифер Хартманн

влюбился в меня, когда я вошла в класс мистера Адилмана, и выглядела как олень в свете фар, одетая в отвратительный фиолетовый блейзер, который я, вероятно, сожгла. – Я сужаю глаза. – Тогда ты показал свою любовь, спрятав тарантула Терренса в моей спортивной обуви.

– Черт. – Дин не может сдержать смех. – Каким же идиотом я был, Кора. Мне очень жаль.

– Да, что ж, но чувствую, что достойно тебе отвечала, – вздыхаю я, ложась. Волосы разметались по траве.

– Это точно. Я не уверен, что доставляло мне больше удовольствия – разыгрывать тебя или предвкушать твое возмездие. – Дин тоже откидывается назад, растягиваясь рядом со мной и поворачивая голову, чтобы посмотреть мне в глаза. Мы смотрим друг на друга, выражение его лица нежное и задумчивое. – Ты первая.

– Ладно… – Я отвожу глаза, перекатывая тонкую пуговицу на пальто между большим и указательным пальцами. Мое сердцебиение учащается, когда я снова встречаюсь с Дином взглядом и тихо шепчу: – Я больше ни с кем не была.

Дин изучает меня, не мигая, и отвечает:

– Я тоже.

У меня от удивления брови ползут на лоб. Я была уверена, что он где-то там наслаждается холостяцкой жизнью.

– Серьезно?

– Конечно, серьезно, – отвечает он, а затем перекатывается на бок и полностью поворачивается ко мне лицом, подпирая голову рукой. – Мне совершенно плевать на других женщин.

– Ох. – Я сглатываю и поднимаю взгляд на звездное небо. Охватившее меня облегчение отрицать невозможно, хотя официально мы никогда не были вместе. Дин имел полное право встречаться и спать с другими. Мы оба могли.

Но оба не стали.

Дин продолжает, ложась на спину и сцепляя руки за головой:

– Сегодня я видел Рида. Он сказал, что хочет поговорить со мной о чем-то личном. И боялся, что это может меня разозлить.

Я точно знаю, о чем хотел поговорить Рид, но даю Дину закончить.

– Он сказал мне, что начал встречаться с Мэнди еще в мае. Все довольно серьезно. Их отношения развиваются стремительно, и он подумывает о том, чтобы сделать ей предложение, но сначала хочет получить мое благословение.

О боже… предложение? Я знала, что они встречаются и что Мэнди была на седьмом небе от счастья, но понятия не имела, насколько у них все серьезно. Прошло всего шесть месяцев – а Дину потребовалось четырнадцать лет, чтобы предложить Мэнди выйти за него замуж. Они даже никогда не съезжались вместе жить.

Я не могу не задаться вопросом, можно ли это уже расценивать как сигналы. Может быть, между ними всегда была какая-то неуверенность.

– Я знала, что они встречаются, – отвечаю я через минуту раздумий. – Но понятия не имела, что Рид хотел сделать ей предложение. Это потрясающая новость.

– Знаю, – отзывается Дин. – Я до чертиков за него рад. За них обоих. Он честно думал, что я вышибу ему мозги – сказал, что это противоречит «братскому кодексу» или чему-то в этом роде.

– Думаю, что на данный момент мы нарушили все возможные кодексы.

Он усмехается, поймав мой взгляд.

– Ага. Это точно.

Мы лежим некоторое время в тишине, нежась и наблюдая за мерцающими над нами звездами. Поднимается легкий ветерок, который заставляет ветви деревьев шевелиться в завораживающем танце. Затем мы говорим о последних восьми месяцах, обмениваемся историями и смеемся, потихоньку и незаметно придвигаясь все ближе и ближе друг к другу на траве. В какой-то момент моя голова оказывается на сгибе его руки, и я наслаждаюсь вибрацией родного голоса во время очередного рассказа.

Не успеваем мы оглянуться, как пролетают два часа, и от свежего воздуха у меня начинают замерзать ноги. Мы собираем пакеты и обертки, выбрасываем их в ближайший мусорный бак, и возвращаемся к машине. Дин протягивает мне никотиновую жвачку.

– Ты больше не куришь? – спрашиваю я, забирая жвачку и разглядывая ее.

– Завязал несколько месяцев назад. Сейчас обхожусь только жвачками.

Я кладу ее в рот. Сначала на вкус она даже приятна, но потом в горле возникает такое ощущение, будто я проглотила целый улей.

– Ой, как жжется! Это ужасно.

Дин смеется, придерживая для меня дверь со стороны пассажира.

– Это хорошее жжение. Можешь даже немного словить от него кайф. – Подмигивает он, затем захлопывает за мной дверь.

Черт бы побрал его вместе с его подмигиваниями. Можно подумать, мне сейчас нужна дополнительная доза кайфа.

Когда мы подъезжаем к моему дому, я снова начинаю нервничать. В воздухе витает неуверенность. Мы одновременно смотрим друг на друга, и я опускаю голову, прикусывая губу.

– Я провожу тебя до двери, – предлагает Дин, и в его голосе проскальзывают хриплые нотки.

«Ты хотел сказать, что проводишь меня до двери спальни?»

Я качаю головой, зная, что мы не должны этого делать. Зная, что мои зашитые раны откроются в тот же миг, когда он на следующее утро вернется в Блумингтон.

Мы неторопливо подходим к моей входной двери, сухие листья хрустят под нашими ботинками. Сердце начинает бешено колотиться в груди, когда мы задерживаемся на крыльце и поворачиваемся друг к другу. Свет на крыльце освещает борьбу в его глазах и пьянящую неувереннось, которая, несомненно, отражается в моих собственных.

Дин поднимает руку к моему лицу и скользит большим пальцем по моей скуле. От его прикосновения я резко втягиваю носом воздух.

– Что теперь будем делать? – гадаю я вслух, а сама льну щекой к его ладони.

Этот жест, кажется, пробуждает его, и он придвигается ближе, наши тела практически полностью соприкасаются. Он жадным взглядом ласкает мое лицо, пытаясь прочесть мои мысли. Пытается найти ответы в глубине моих глаз – как будто, стоит присмотреться достаточно внимательно, и можно вытащить их оттуда.

И у него получится.

Дин опускает руку на мою шею, его пальцы касаются моих волос. Он наклоняется, чтобы запечатлеть легкий поцелуй на моем лбу и шепчет, касаясь губами линии волос:

– Я не уверен, Корабелла. Но знаю одно – твой поцелуй мне необходим больше, чем кислород.

У меня начинают дрожать колени, и я вскидываю голову, чтобы встретиться с Дином взглядом.

– Обычно я не целуюсь на первом свидании.

Он крепче сжимает ладонями мою шею, обхватывая пальцами затылок.

– Не могла бы ты обдумать вариант сделать мне исключение? – спрашивает он, медленно продвигаясь вперед, пока я не прислоняюсь спиной к кирпичной колонне, а грудь Дина не вжимается в мою.

Я облизываю губы, благодарная за поддержку позади меня.

– Полагаю, меня можно уговорить.

– Да? – Дин приближается, прижимается губами к моей шее, вдыхает мой запах и осыпает горячими поцелуями линию челюсти. Мы соприкасаемся пахами и с моих губ срывается всхлип.