Четвертый тоннель - Игорь Андреев

Они накормили меня дивной китайской едой. Ничего подобного я не видел даже в Китае. Большие розовые пельмени с рисом, травой и мясным фаршем внутри, поджаренные и политые сладким соевым соусом. Потом привели в офис — мое место ночлега до завтра. Джон показал, как открывать дверь, и дал ключ. Потом мы поехали в город, и они устроили импровизированную экскурсию. В буддийском храме ученики — взрослые женщины и мужчины из разных стран Азии — хором читали молитву. В индуистском храме было пусто, только туристы бродили среди тлеющих благовоний. Зато крыши украшены статуями индуистских богов и богинь — и все пузатые, причем у богинь брови были такие же густые, как у богов усы.

Сам город-государство невероятно дорогой по сравнению с другими странами Юго-Восточной Азии. Особенно меня впечатлили сигареты и алкоголь. Пять сингапурских долларов (около четырех американских) за пол-литровую баночку «Гиннеса» — вдвое дороже, чем в Москве!

Здесь так же жарко, как в Куала-Лумпур, и еще более влажно. Китайцы, индусы и малайцы, плюс белые люди в дорогих костюмах, командированные по бизнесу. Офисы международных компаний, банков, бирж и прочих строителей мирового кризиса, играют в деньги…

На следующий день я сел в самолет компании «Tiger Airways», с билетом задолго до того купленным через интернет по кредитке. В самолете задался вопросом: «А зачем, кстати, я лечу в Австралию?» Я ничего не знал об этой стране. Не знал, что мне там делать. Строго говоря, мне там ничего не было нужно. Кенгуру и киты меня не возбуждают, аборигены тоже. «Действительно, мне от Австралии ничего не нужно. Так какого черта я сейчас сижу в этом самолете?» — спросил я себя. И осознал, что просто в самом начале планировал эту страну как конечный пункт, вот и лечу, чтобы создать завершенность проекта. И еще у меня было смутное чувство, что это зачем-то нужно. Зачем

— узнаю позже. В конце концов, если заранее знать, что тебя ждет, то не получишь удовольствия от открытий. А мне нравится делать открытия…

В зале ожидания меня встретил лысоватый животастый мужик в синих джинсах и белом свитере, с улыбающимися глазами. Мы познакомились на сайте путешественников. Я узнал его — видел на фотке в интернете. Подошел.

— Ты русский? — спросил он. — Игорь?

— Да. А ты Джордж?

— Да.

Обменялись рукопожатиями.

— А это моя жена, Памелла.

Полненькая рыжеволосая женщина рядом с ним молча стояла и улыбалась.

— Игорь, — я протянул ей руку. — Очень приятно познакомиться.

— Значит, ты русский, да? — сказала она, протягивая руку. — Круто. А у предков Джорджа польские корни. Так что вы почти родственники!

Мне понравился ее смех.

Джордж сообщил, что этим же рейсом прилетели еще трое ребят. Одна немка и одна пара из Швейцарии, всем по двадцать с небольшим. Нужно подождать — он их тоже забирает. Ребята подошли через минуту. Мы сели в два кроссовера «Тойота» и поехали к нему домой. В нашей машине был он, я и немка на заднем сидении. Во второй машине, которую вела Памела, ехали швейцарцы.

По словам Джорджа, он строил свой дом много лет по частям. Росла семья — он пристраивал новые части дома. У него семь детей. Самой старшей дочери тридцать с чем-то, самой младшей — двадцать. Трудился над изготовлением детей стахановскими темпами. А уж как трудилась его жена. По мере того, как дети росли, он старался зарабатывать все больше. В конце концов, они выросли и разбежались, а у него остался огромный дом и бизнес по продаже строительных материалов, приносящий много денег. Недавно он продал бизнес, забил на работу и сам себя отправил на пенсию.

— В конце концов, я миллионер, — сказал он, затягиваясь сигаретой. — Я столько лет работал, теперь могу себе позволить отдохнуть.

Он не такой миллионер, какие бывают в кино и глянцевых журналах. Ему сейчас пятьдесят четыре. У него машина за сорок тысяч долларов, а не «Феррари». Потому что «Феррари» ни на что кроме понтов не годится, а понтоваться ему неинтересно, не тот склад характера. Любит умеренно выпить, хорошо покушать, путешествовать и общаться с необычными людьми. Поэтому-то и знакомится с путешественниками вроде нас на специальных сайтах, и фактически превратил свой большой дом в нечто среднее между бесплатным мотелем, пионерлагерем и детским садом. А еще он очень любит женщин. То есть правильный мужик. Я почувствовал это с первых же секунд в аэропорту. У него, конечно, не написано на лбу «я люблю женщин», но здоровая, та самая, энергия бьет из глаз. Та энергия, частью и признаком которой является мужская сексуальность.

— Ты кого-нибудь трахнул в Таиланде? — спросил он, когда мы сворачивали схайвэя.

— Была одна красивая история, — я пожал плечами. — Но не с тайкой, а с немкой. Приятная женщина, мы хорошо общались. А вообще нет. Я не по сексуальному туризму туда ездил.

— Да ладно тебе, не гони, — он захохотал. — В Таиланде не бывает несексуального туризма.

— Я не люблю платить деньги за секс, потому что деньги вытесняют секс.

— Ну да, в общем, — он хмыкнул, — правда. Но мне все равно нравятся маленькие тайские сучки, — и он снова рассмеялся.

Юная немка по имени Маргарет фыркнула и сказала о проститутках что-то подчеркнуто высокомерное.

— Ты — женщина, — ответил Джордж с улыбкой. — Ты ничего не понимаешь в женщинах. Так что заткнись.

В его голосе не было ни малейшего намека на оскорбление или пренебрежение в ее адрес. Слова, по форме напоминающие грубость (и достаточные, чтобы вызвать приступ ярости у американской феминистки среднего уровня дебильности), прозвучали нежным шутливым тоном. Так звучит голос любящего папы в разговоре с взрослой дочерью. Немка продолжала фыркать и бросать какие-то категоричные фразы, но улыбалась и смеялась. В какой-то момент я почувствовал, что Джордж ее дразнит, и решил быть пошлым, чтобы присоединиться к игре.

— Это мужской шовинизм! — сказала она в ответ на какую-то мою фразу.

— Это не мужской шовинизм, а реальность, — сказал я ей, и обернулся к хозяину. — Кстати, Джордж, ты знаешь, почему женщины, считающие себя порядочными, так презирают проституток?

— Почему?

— Они боятся конкуренции.

— Игорь, заткнись! — сказала немка и театрально надула губы.

— Ну-ну, давай, продолжай, — поддержал Джордж. Его глаза улыбались, а тон стал смешливым.

— Проститутки играют по простым правилам, — начал я с философским видом, — и претендуют на сотню-другую долларов из кошелька мужчины. А честные женщины говорят: «Я порядочная женщина, а не какая-нибудь тупая шлюха», и претендуют на всего мужчину целиком. Пожизненно. И чтобы еще подчинялся. Они требуют намного большего, чем проститутки, а взамен предлагают сомнительную ценность — свою показную порядочность, за которой обычно нет ничего, кроме высокомерия. Проститутки мешают порядочным женщинам делать долгосрочный бизнес. Но сделать они с ними ничего не могут, остается только презирать.