Антикиллер 5. За своего... - Данил Корецкий

– А кто?

– Ниндзя… Наверное…

– Что еще за Ниндзя? Он японец, что ли? Имя? Фамилия?

– Дима… То есть, Дмитрий… Колесников…

– Где он сейчас находится?

– Не знаю…

Еще спустя час настала очередь Лопуха. У него было больше всего времени, чтобы обдумать свою версию, однако получилось как-то совсем из рук вон.

– Да мы тут вообще ни при чем! И ружье это не наше! Ниндзя с девчонкой одной познакомился, это она дала ему это ружье, сказала, что оно незаряженное! Мы хотели просто попугать, мы не знали, что оно выстрелит! А я вообще не хотел никуда идти, я спал уже, когда мне Берц позвонил!

– Кто эта девчонка, у которой вы взяли ружье?

– Цифра, она со Шкетом раньше ходила… Имя настоящее не знаю, все ее Цифрой зовут, она на Александровской живет с матерью и отчимом. А Ниндзя в нее втюхался, мы на окна ее смотрели с трансформаторной будки…

– Адрес можешь назвать?

– Адрес не знаю, показать могу…

Ниндзю искали, и пока что безуспешно. Позвонили матери на работу. О том, что сын куда-то пропал, она не в курсе. «Да он постоянно шляется где-то, потом найдется, когда оголодает!.. А что такое случилось?» Дворы, «Гавайи», магазины, бары, одноклассники… В квартире Цифры, которую указал по окнам Лопух, никто не открыл, не отозвался.

Одновременно отрабатывалась причастность «грачей» к убийству Гусарова. Отпечатки пальцев сравнили с теми, что были обнаружены на дверцах и в салоне гусаровских «Жигулей», а также на гильзах, найденных на месте убийства. Мимо. Обыски по месту жительства – мимо. Сами «грачи» утверждали (и родственники им дружно вторили), что в момент трагедии под Степной находились в городе, и это могут подтвердить свидетели. На то, чтобы выяснить, так это или нет, требовалось время. Глушаков был уверен, что оно того стоит, пацанов надо гнуть и ломать дальше, а девочка Цифра – это так, для отвода глаз, глупые сказки…

Но в показаниях «грачей», противоречивых и явно нестыкующихся, эта девочка была чуть ли не единственным общим знаменателем: ружье якобы украдено у нее. Точнее, у ее родителей…

Что за родители? Что за девочка такая?

Снайпер не промахивается – он дает шанс…

Поговорка профессионалов

«Скорый поезд “Санкт-Петербург – Адлер” прибыл на третий путь ко второй платформе. Номера вагонов начинаются…»

Даже голос диктора показался знакомым. Воздух, напоенный южными ароматами, отличался от атмосферы Питера, как отличается выдержанный кальвадос от воды из-под крана. Даже запах Дона вплетается неуловимой ноткой… А может, это ему только кажется…

Боцман поправил на плече этюдник, который был тяжелее обычных, подхватил сумку и медленно пошел вдоль состава. Трещины и латки на асфальте перрона тоже казались знакомыми. И южный говорок встречающих, и безалаберная сумятица вокруг, искренние объятия – все было знакомо блудному сыну, возвратившемуся домой. Нет, не возвратившемуся. Просто заехавшему по делам. Он отработает заказ и умотает отсюда как можно скорее. Без ностальгии и каких-либо эмоций от встречи со своим прошлым. При его профессии эмоции вообще недопустимы.

Он не стал проходить через вокзал, где стоят рамки металлодетекторов и дежурят полицейские, стопроцентно проверяющие входящих пассажиров и выборочно – выходящих в город приезжих. Прошел в конец перрона, поднялся на переходной мост и через пять минут оказался на улице Вокзальной, под крутым спуском, на котором теснились домики, домишки и дома Райского Сада. Любой желающий мог таким же образом попасть на вокзал. Или просто прийти по путям – хоть с севера, хоть с юга и без всякой проверки сесть в вагон… Вот вам и входной-выходной контроль! Взяли систему безопасности аэропортов, перенесли на вокзалы, запалили немерено денег, доложили по начальству – и успокоились… Как будто поезд – это самолет, и войти в него в обход постов досмотра невозможно! И будто бы он потом взлетает и летит по воздуху, а не мчит тысячи километров по неохраняемому полотну! И будто бы был хоть один подрыв поезда изнутри!

Дураки, показушники! Боцман сплюнул. По узкой улочке он вышел к проспекту Забастовки, остановил частника на старой проржавевшей «Волге».

– Южный проспект, угол Тельмана, две сотни!

– Поехали!

По дороге он проверялся, но «хвоста» не обнаружил. Приехав на место, подошел к стоящему на углу киоску, купил газету с объявлениями. Просмотрел предложения квартир в аренду, выбрал дом в двух кварталах отсюда, подошел, осмотрел. Новая двенадцатиэтажка из красного кирпича, своя парковка, неподалеку парк Островского. Позвонил по телефону, встретился с хозяином, отдал деньги, взял ключи. Задернул шторы, застегнул цепочку, спрятал этюдник на шкаф, положил рядом с собой маленький «браунинг» 6,35 – дополнительный инструмент для решения попутно возникающих проблем, достал ноутбук, открыл карту, прикинул нужные адреса. Впрочем, он и так все помнил.

Захватив только то, что нужно, налегке вышел на улицу, отошел на два квартала, взял такси, съездил в автомагазин, купил аккумулятор и моторное масло, потом на другом такси отправился на Береговую, к гаражам. В боксе номер 6 стоял подаренный когда-то отцом «фольксваген». Замок открылся с трудом, внутри пахло пылью и мертвым железом, лампочка не зажигалась – скорее всего, электричество отключили за неуплату. Поэтому он оставил ворота открытыми и при проникающем внутрь свете произвел беглый осмотр. Прошло полтора года с тех пор, как «фольксваген» заводили в последний раз. Машина покрыта толстым слоем пыли, задние колеса заметно приспущены. Боцман открыл капот. Здесь пыли было еще больше, к ней добавлялась паутина. Он поменял аккумулятор, долил масла, подкачал колеса. Сел за руль, повернул ключ зажигания. Весело зажглись огоньки приборной панели, двигатель нехотя провернулся, но завелся со второго раза.

Боцман вспомнил, как зажигал в этой машине с Иркой, как ее… Сейчас даже не помнил фамилию. Ирка, Ирка. А тогда казалось, что она цель всей его жизни, что у него к ней любовь всерьез и навсегда. Ревность, восторг, отчаяние, бешеный кроличьий трах вот на этих, уже порядком поистертых и пыльных сиденьях. Он и Питона-то завалил потому, что тот с ней спал, возил с собой на Кипр, слюнявил ее своими погаными губами… Если бы не это, он бы, может подумал, а действительно ли именно он заказал отца? И может, разобрался бы, что его просто подставляют. Но тогда Ирка все застилала – и ум, и рассудительность, и способность анализировать… Как же он был молод, мама родная. И как глуп! Был бы поумнее, может, послушался бы этого мента, Лиса, он давал хорошие советы. И тогда жизнь пошла бы по совсем иному руслу… Но что толку говорить о том, что было бы? Если бы да кабы, во рту выросли грибы…

Дежурившие на выезде из гаражей мальчишки за двести рублей вымыли машину снаружи и внутри – теперь она приобрела вполне респектабельный вид, только запах затхлости и застоявшегося воздуха остался. Прокатился по набережной, поднялся по Богатяновскому спуску. Тормоза держали отлично, двигатель работал ровно. Задняя подвеска постукивала на ямках, но это было и полтора года назад, не страшно.