Не могу его оставить - Айли Лагир

тот момент Мартин был слишком ошарашен, открывшейся правдой и был готов разрешить конфликт простым народным методом. Честно говоря, Жене он не поверил — хлипкий интеллигент выглядел обычным офисным планктоном, совершенно не способным на коварство и рукоприкладство. Об него даже руки марать не хотелось. Но первобытная борьба за самку перевесила.

— Привет, — Мартин завалился в номер без стука, пытаясь скрыть внутренне беспокойство за привычной наглой бравадой. От внутреннего волнения, он даже немного взбодрился и собственное недомогание, наконец, притупилось.

— Здравствуйте, это клуб любителей неточных пословиц? — весело поинтересовался он и сам себе ответил:

— Да! Дареному коню семь раз отрежь!

Женя лежала в постели и на его приветствие лишь слабо кивнула. Она действительно выглядела плохо. Очень бледная, покрытая холодным потом с запавшими глазами и запёкшимися губами. Впрочем, Мартина было уже не остановить.

— Ну, что как дела, пострадавшая? Я вот вчера вечером позвонил на горячую линию помощи при изнасиловании, но оказалось, она только для жертв!

Женя поняла его намёк, но только слабо махнула рукой.

— Что совсем плохо? — Мартин, наконец, немного успокоился, — что-то выглядишь, ты, не айс.

Женя беспомощно пошевелила пальцами. Похоже, что на более сложные действия у неё попросту не было сил. Даже говорить было сложно и она только невыразительно кивнула в сторону стула. Упражняться в злословии Мартину расхотелось и он деловито пощупал у Жени лоб. Это движение он подсмотрел у Тоньки и задержал ладонь с выражением искренней обеспокоенности. Евгения была совершенно холодная и только внутреннее чутьё подсказало, что внутри её тело пылает от нестерпимого жара, а действие вируса не позволяет температуре выйти наружу.

— Тебе надо пропотеть, — это заявление Мартин тоже позаимствовал у Тоньки. У того были младшие братья и сёстры и в плане ухода за больными Тонька был сведущь, — сейчас достану второе одеяло. В шкафу должно быть запасное.

Мартин, заботливо, навалил на, распластанную, Женю пару гостиничных пледов и только сейчас пожалел, что не додумался купить по дороге хотя бы самых простых лекарств. Впрочем, на тумбочке стояла пара бутылочек и Мартин ограничился тем, что просто заварил чай.

— А я уже отболел, — зачем-то сообщил он и присел рядом, — правда ещё не совсем. Порой такая слабость наваливается. Спасибо ребятам. Почти десять дней от меня не отходили. Даже ночевали по очереди. Муженёк то твой где? Я слышал он сюда сайгаком прискакал.

Женя слабо шевельнула губами и пробормотала, что-то про вокзал и автобус.

— Вы уезжать собрались? — Мартин почувствовал, как в животе внезапно похолодело, — тебе в больницу надо. Какая, может быть, дорога?

Женя снова слабо шевельнула губами.

— Да, он в край е*анулся твой ненаглядный с волшебным х*ем? А если ты по дороге крякнешь?

— Не надо, не ругайся на него, — эти слова Женя произнесла почти чётко, — я хочу домой. Дома даже стены помогают.

— Какие к х*ям стены? — возмутился Мартин.

— Игорь говорит, что дома пригласит платного врача. А здесь всё очень дорого и бронь в гостинице скоро заканчивается.

— Не уверен, что это хорошая идея. Тебе лежать надо. Капельницы там всякие делать. Уколы.

— Это очень дорого.

Всё ясно. Не очень то её муж спешит раскошелится. Жмот. Сейчас внештатная ситуация. В чём можно сомневаться? У таких, как он вся забота на одних словах.

Немного помолчали. Мартин тоже чувствовал себя плохо и в его взбалмошную кудрявую голову пришло весьма нестандартное, но полезное решение — завалиться рядом, прижать тощую тушку к себе и придавить в крепком целительном сне пару-тройку часов. А пришедшего мужа можно просто послать на х*й или даже спустить с красивой гостиничной лестницы.

— Меня тоже крепко прихватило, — прощупывая почву, сообщил Мартин, — я никогда так не болел. Честно, так задолбался лежать. Ещё, как назло на ноуте винда слетела. Я попросил Тоньку настроить. Он всё сделал и поставил на заставку котёнка. А Ольгерд, пока Тони не видел, взял и вместо котёнка здоровенный х*р выложил.

Я звоню Тоньке и ору:

— Ты, ЧТО на экран поставил?

А Тонька:

— Это мой! Когда поправишься, дам погладить!

Женя слабо заулыбалась и Мартин, воодушевлённый её реакцией, великодушно поинтересовался:

— Ты есть то хочешь? Давай вниз в ресторан сгоняю?

— Не надо. Меня от одной мысли о еде тошнит.

— Ладно, хрен с тобой, Золотая рыбка. Не хочешь жрать не надо, но в дорогу я тебя не отпущу. Это ты, как хочешь. Твой благоверный х*йню придумал.

— Не надо о нём плохо говорить. Ты ничего не знаешь.

— Вот уж точно. Поверь — это была не очень приятная новость.

А вот это действительно был пи*дец. Мартину доводилось хранить секреты других людей, выслушивать сопли друзей, помогать близким, но в тот момент, когда самому стало плохо — сидеть в одиночестве, слушать музыку и даже не знать с кем можно поделиться таким коварным предательством, было очень тухло. Озвучить свою обиду он решился с некоторым колебанием.

— Думаешь мне легко было принять такую новость?

За своё откровение он подсознательно ожидал смущения, может быть, стыд и даже раскаянье, но слабый бессвязный ответ Жени заставил его изумиться.

— Да, я поступила с тобой не красиво. Молчала. Темнила. Не рассказала о том, что вынудило меня сбежать, — она помолчала, облизывая пересохшие губы:

— Когда я познакомилась с мужем, он дал мне какую-то внутреннюю опору и я поверила, что могу понравиться