Война призраков - Дмитрий Казаков

– Ни пуха ни пера! – Отец Паоло подмигнул Джафару и ободряюще улыбнулся.

Тот смог ответить только слабым кивком.

– Займи свое место, Джафар Аль-Фараби! – приказал отец Гарсия.

Джафар глубоко вздохнул, ощущая, как на нем скрестился десяток любопытных взглядов. Дверца в металлическом шаре негромко клацнула, пропуская испытуемого внутрь.

– Приступим! – объявил отец Гарсия.

Перед глазами Джафара потемнело, и тут же он ощутил, что больше не волнуется. Совсем. И по одной простой причине – ему необходимо пройти это испытание, а сделать это, трясясь от возбуждения, будет несколько затруднительно…

56-й день 161 года летоисчисления колонии

Новая Америка, Новая Филадельфия

Проснувшись, Джафар сразу смекнул: что-то не так. Несколько мгновений вслушивался в тишину и только затем осознал, что никто не колотит в дверь с воплем: «Отверзайте очи, братья, во имя Божие!»

А часы на полочке рядом с кроватью показывали, что время утренней службы прошло и неумолимо приближается завтрак.

– Вчерашние испытания!.. – Вместе с восклицанием вернулась память, спавшая в этот день несколько дольше хозяина.

Потирая ноющую голову, Джафар сел на кровати. Вчерашний день вспоминался туго, словно он провел его в пьяном угаре – мелькали какие-то лица, точно вырванные из тьмы отдельными вспышками, в ушах звучали отголоски реплик, но все это никак не связывалось в целостную картину.

Единственное, что помнилось ярко и отчетливо, – ситуации, пережитые в виртуальной реальности. Там Джафару довелось провести самую настоящую службу, правда обыденную, без особых изысков, прочитать проповедь перед агрессивно настроенной аудиторией, а потом, и это было самое странное, – очутиться в шкуре настоящего коммандос…

Вместе с отрядом виртуальных партнеров ему приказали прорваться к тщательно охраняемой электростанции. Он должен был взорвать ее, заложив взрывчатку так, чтобы несколькими не очень мощными зарядами нанести максимально возможные повреждения.

Тут пришлось и побегать, и пострелять, и попользоваться знаниями, полученными от отца Зигмунда, когда одному из партнеров оторвало руку, а другой получил пулю в бок.

В голове до сих пор не утихал грохот взрывов, а тело помнило боль от падения, которое хоть и не было настоящим, едва не оставило на коже вполне реальных синяков.

– Какой кошмар! – Джафар аж передернулся от страха, поспешно перекрестился и пошел в душ.

В столовой он появился одним из последних. Студенты (в любом случае бывшие), которым довелось проходить испытание ближе к вечеру, все еще отсыпались. Но сегодня никто не будет за это наказан.

– Доброе утро, – сказал со своего места Томаш, непривычно хмурый и бледный.

– Доброе, – кивнул Джафар и сел. Завтрак проходил в странной тишине, место проповедника оставалось пустым.

– Подходите в храм к полудню, – сказал отец Владимир по окончании трапезы, – там будут объявлены результаты. Да, и зайдите к тем, кто на завтрак не пришел – они тоже должны явиться.

Претендентов на алые одежды священнослужителя со вчерашнего дня стало на одного меньше. С Токугавой в виртуальном мире случилось что-то, стоившее ему сердечного приступа.

Неудачника увезли в клинику Детей Бога, а в святилище, под самым крестом зажгли одинокую свечу за здоровье пострадавшего брата…

Она или уже другая, но на том же месте, горела в полдень, когда в святилище собрались студенты, преподаватели духовного училища и члены комиссии, проведшие ночь в стенах «замка».

– Во имя Господа, единственного и милосердного! – объявил ректор. – Я рад сообщить, что испытания закончились успешно! Таких, кто не прошел их, – нет! Остальное вам скажет отец Гарсия!

На тонком смуглом лице играла улыбка, которую вполне уместно было бы сравнить с дьявольской.

– Поздравляю вас, дети мои, – произнес глава приемной комиссии, – или лучше теперь сказать, братья? Ибо наше братство, община истинных бойцов Крестового джихада, стала больше почти на три десятка! Сердце мое поет от радости, а душа разливается весенним жаворонком…

Отец Гарсия говорил долго. В лучших традициях классического церковного красноречия, которое крестоносцы ислама столь яростно отвергали на словах, но которым пользовались на практике, и только в самом конце приступил к делу.

– Теперь я объявлю, кто какие баллы получил…

Список зачитывали, начиная с худших, и Джафар с нетерпением ждал, когда назовут его. Он понимал, что был одним из лучших на курсе, но все же вовсе не жаждал оказаться на первом месте. Один из главных принципов деятельности агента СЭС – «не высовываться», и Виктор Зеленский старался по возможности его соблюдать.

– … Томаш Галашек, – объявил отец Гарсия, и только тут Джафар сообразил, что неназванным остался он один.

– Молодец!.. – Кто-то шибко догадливый хлопнул по спине.

– И первым стал… – отец Гарсия выдержал паузу, как заправский шоумен, – Джафар Аль-Фараби!

Джафар стоял, точно оглушенный. Его наперебой поздравляли, пожимали руки, но он ничего не слышал. Даже того, как отец Гарсия объявлял, что через два дня после церемонии посвящения им всем надлежит прибыть в главное духовное управление, где произойдет начальное распределение…

Все это он узнал уже вечером, от счастливых однокашников.

А в этот момент просто стоял и смотрел, как к нему идет отец Гарсия.

– Поздравляю, – сказал он негромко и добавил с непонятной усмешкой: – Рад, что пророк не ошибся в тебе.

58-й день 161 года летоисчисления колонии

Новая Америка, Новая Филадельфия

Стоять голым на коленях было холодно и неудобно, но любая другая поза сейчас оказалась бы фальшивой – в час посвящения, обретения новой жизни нужно пребывать нагим и смиренным, как и в тот миг, когда ты впервые приходишь в этот мир.

– Да снизойдет милость и свет Единого в храм души сей! – объявил Ван Цзун, капая на макушку Джафара каплю освященного масла.

– Светом окормляемся, светом живем, в свете пребываем!.. – мощно и яростно затянул хор преподавателей. Песнопение звучало словно боевой гимн и в определенном смысле им и было: в училище готовили воинов для Крестового джихада и лишь по совместительству – священнослужителей …

– Да станет эта жертва плоти залогом бескорыстного и вечного служения духа!

Прядь волос была срезана откуда-то с затылка. Жалкое подобие обряда пострижения.

– Дух во всем! Дух есть все! – вновь заголосил хор. От могучего пения у Джафара звенело в ушах.

– Встань же, брат! – Ректор осторожно приподнял Джафара за плечи, и тот распрямился, оказавшись на голову выше посвящающего. – И прими эти одежды, и не снимай их иначе как по приказанию старших!