Бумеранг - Сергей Палий

Даже не просто провала, а какого-то глобального краха.

Наверное, так предчувствуют смерть. Точно не знаю, раньше как-то не доводилось проверить. Интересно, все, кто попадает в эпицентр Зоны, переживают подобное?

— Постой, — попросила Лата, оборвав мои деструктивные мысли. — Растет уровень радиации. При таком раскладе защиты костюмов не хватит для возвращения.

— Только ты вдобавок не начинай, — нахмурился я.

— Вдобавок? — не поняла она.

— Забудь, — отрезал я. Ну, в самом деле, не говорить же ей, что меня тоже терзают неприятные сомнения. — Вместо болтовни давай-ка прибавим шагу. И тогда резерва брони хватит.

Она посмотрела на меня сквозь круглые линзы, в которых отражалось светлеющее утреннее небо, и как-то странно пожала плечами. Не то разочарованно, не то смиренно. Не то удивленно.

Мы двинулись между пристройками ЧАЭС, которые в пепельно-алом мареве небесной подсветки казались техногенными монстрами. А над ними серым колоссом нависал Саркофаг.

Концентрация адреналина после преодоления аномального пояса немного снизилась, зато во рту теперь чувствовался привкус крови, ахиллово сухожилие надоедливо стреляло, мышцы ныли от усталости. А нам ведь еще предстоит найти лазейку, через которую можно попасть внутрь бетонной махины и при этом не сдохнуть.

Хорошо хоть психованный пулеметчик перестал строчить, когда химер скрылся из виду. Наверное, посчитал, что мы превратились в мелко нашинкованные трупы возле ловушек или угодили в пасть хищнику. По крайней мере погони со стороны «монолитовцев» заметно не было. Но несмотря на то что мы постарались свести на нет все демаскирующие факторы, преследователи могли нас видеть на тепловых датчиках своих ПДА. Оставалось надеяться: они примут две неторопливо перемещающиеся точки за мутантов, бредущих к центру станции после выброса.

А для нас главное — настоящих мутантов не встретить.

Пройдя под огромной трубой, с которой свисали кудри «ржавых волос», мы уперлись в глухую стену прилегающего блока, которую невозможно было обойти. Справа и слева мерцали целые озера «киселя», от которых шел ядовито-зеленый пар.

— Стоп машина, — скомандовал я, воззрившись на карту. — Если верить этим данным, раньше здесь был проход.

Лата подняла голову вверх.

— Он и сейчас есть, во-о-он там.

Я проследил за ее взглядом и тихонько выругался. Казус, судя по всему, выходил неимоверный: нам предстояло вскарабкаться по стойке на трубу, перелезть с нее на строительные «леса» и забраться метров на десять вверх, к пролому в стене.

— Слишком опасно, — вынес я вердикт. — Нужно искать другой путь.

— И где ты предлагаешь его искать? — злобно прошипела девушка. — Оглядись, фонящее тело! Повсюду аномалии и завалы! Или, может, вернемся? Обойдем энергоблоки по километровому радиусу и скопытимся от радиации, когда в наших комбезах аккумуляторы вконец сядут.

Я промолчал. В такие моменты вступать в полемику с человеком, который находится на грани нервного срыва, бессмысленно. Здесь уже не помогут ни угрозы, ни уговоры, ни жалость.

К тому же Лата, по сути, права.

— В таком случае не будем терять времени, — решил я. Поудобней перехватил автомат и подошел к ржавой подпорке. — Я высоты не боюсь. А ты?

— Не особо, — буркнула Лата.

— Вот и отлично. Лезь первой, я прикрою. Подсаживая фыркающую через фильтры ведомую, я не удержался от шлепка по ее крепкой попе, после чего был удостоен особо изощренного определения.

Сверху посыпались хлопья ржавчины. Для человека, облаченного в защитный костюм ЧН-За и бронежилет, Лата довольно ловко вскарабкалась к поперечине, уцепилась за нее и едва не грохнулась обратно: тонкая железная балка, подточенная коррозией, переломилась под ее весом, и девушке пришлось изо всех сил прижаться к столбу, чтобы не съехать обратно. Благо дело, рядом была крепкая опорная крестовина. Подтянувшись на ней, Лата забралась выше и уже через несколько секунд сидела на трубе.

Все сложилось отлично, кроме того, что при подъеме она наделала много шума. Я вгляделся в туманный полумрак поверх прицела, ожидая, что вот-вот с южной стороны появится какой-нибудь мутант, привлеченный скрежетом и стуком.

— Так и будешь там маячить? — осведомилась сверху Лата, пытаясь оттереть ржавчину с перчаток и брючин.

Эх, отхлобыстать бы эту болтушку по заднице сейчас, да солдатским ремешком. Да с пряжечкой.

Вслух комментировать свои эротико-педагогические фантазии я не стал. Подождал еще минуту, прислушиваясь, и собрался уже лезть следом, как вдруг возле старого железнодорожного семафора раздались отчетливые шлепки.

В такие моменты, братцы, долго размышлять не всегда получается…

Я нажал на спусковой крючок, и «калаш» с оглушительным громыханием дрогнул в руках. Гильзы отлетели стальными семенами в почву, а пули с глухими шлепками нашли какую-то жертву. Впереди раздался не то крик, не то вой, и тело с тяжелым уханьем упало в жижу за рельсами.

Булькнуло пару раз.

Стихло.

Я еще некоторое время простоял в боевой позиции на одном колене, напряженно размышляя: стоит ли идти и добивать, или лезть наверх, оставляя спину потенциально незащищенной? Фактически — дилемма между двумя авосями.

Определиться с выбором мне помогли звуки, донесшиеся от блокпоста: хлопанье дверей, топот, короткие реплики.

Перебросив ремень автомата через плечо, я взялся за ржавый столб, который оказался неожиданно влажным и скользким, и полез вверх. Перчатки скользили, подошвы ботинок не находили опоры, броник увесистым грузилом тянул вниз. Когда мне наконец удалось добраться до пресловутой крестовины, то за спиной раздались выстрелы, и что-то неприятно долбануло в затылок. Пуля?

Вот так, наверное, и наступает смерть. Ты какое-то мгновение все еще понимаешь, что происходит вокруг — глаза видят, уши слышат, — а фактически твоему бесценному телу уже кирдык, братец…

Когда Лата помогла мне влезть на покатую верхотуру трубы, я понял: нет, не пуля щелкнула в затылок. Это птичка-интуиция слегка запоздало предупредила об опасности. Скотинка пернатая, перепугала-то как!

Я жестом приказал Лате выдвинуться вперед: с тылу ей теперь делать точно нечего, и мы, стараясь не касаться вьющихся под ногами «ржавых волос», побежали по трубе в сторону здания. По опорам запрыгал луч прожектора, коротко взвыла сирена тревоги. Снизу донеслись неразборчивые голоса, из которых я сумел вычленить лишь «здесь, полезли…», «…гранату?» и «Толик… шею сверну… бросок!».

Что ж, вполне себе дружелюбно и информативно.

— Ложись! — крикнул я, припадая к потемневшей от времени жести.

Лата упала впереди, и мне пришлось вывернуть шею, чтобы не получить ботинком по фильтрам. Рука с автоматом соскользнула, и я едва не запутался в «ржавых волосах». Успел отдернуть. Повезло.